Лётчики (Сборник) - [38]

- В чем дело, орлы? Набедокурили?

- Да нет... Понимаешь, Барошин, рекомендацию бы нам от комсомола - в летчики решили пойти.

- В авиацию? Ишь ты... Если все захотят летать, кто у станков будет стоять? - неожиданно для себя стишком ответил комсомольский секретарь.

- Так мы не все, нас трое.

- Это верно. А что летчику требуется смелость, воля, характер, понимаете?

- Понимаем, не пришли бы иначе.

С комсомольской путевкой Алексей отправился в Ухтомский аэроклуб, был принят, отлично окончил его, а после аэроклуба (шел 1939 год) его направили в Качинскую Краснознаменную авиационную школу.

Мечта о синем небе стала реальностью. Учился он настойчиво, трудолюбиво, жадно, ибо решил: если уж быть летчиком, то настоящим. В выпускном аттестате Хлобыстова отмечалось:

"За время пребывания в летной группе проявил себя преданным партии Ленина и социалистической Родине. Среди товарищей пользуется большим авторитетом. Хороший общественник. Энергичен, требователен к себе. По летной подготовке имеет следующие показатели: взлет - отлично, набор отлично, развороты - отлично, посадка - отлично, боевые развороты отлично, бочки - хорошо, иммельман - хорошо, осмотрительность - отлично.

Целесообразно использовать летчиком-истребителем в строевой части".

О такой аттестации только мечтать можно, а Хлобыстов не совсем доволен.

- На бочке срезался, будь ты неладна, - сокрушался он в кругу товарищей, многие из которых откровенно завидовали его умению управлять машиной. - Иммельман, согласен, труднее мне давался, но и он получался в полетах, и не раз получался. Досадно.

Наставник Хлобыстова - опытный летчик-инструктор - уверенный, что один из лучших его учеников пройдет экзамен без сучка и задоринки, тоже огорчился, но виду не подал, поздравил сердечно. Потом, наедине, доверительно, а по сути, торопясь напоследок повторить, как самое заветное, то, что говорил уже не раз в классных аудиториях, сказал:

- Понимаю, иммельман - фигура не из простых, ты сам убедился, но ведь я много раз не просто объяснял - показывал, как надо точно на вершине первой половины петли (самолет в это время летит вверх колесами. - Б. Ч.) вывести машину в линию горизонтального полета. А ты заспешил, дернулся, будто тебя током ударило, и пусть чуть-чуть, но смазал фигуру. Пойми, уметь вовремя менять направление полета с одновременным набором высоты - прием, крайне необходимый в бою. И машину и жизнь может спасти - ручаюсь своим опытом.

"Прием, необходимый в бою..." Да, они учились всерьез, готовили себя к тому, чтобы по первому зову стать на защиту Родины. Обстановка в мире складывалась так, что команда "К бою!" могла прозвучать в любую минуту, с Запада все отчетливее тянуло пороховой гарью.

В первые, самые трудные дни войны тяжелые потери понесла и наша авиация, немцы имели большое превосходство в воздухе, они буквально пиратствовали среди бела дня, нередко расстреливая на бреющем полете колонны мирных жителей, которые уходили от линии фронта на восток.

С врагом лейтенанту Хлобыстову пришлось встретиться на Карельском перешейке, куда к этому времени перевели его часть. Алексей патрулировал в прифронтовой зоне. Погода стояла ясная, солнечная, видимость, как говорят бывалые летчики, - миллион на миллион. Вдруг, инстинктивно бросив взгляд вправо, он неожиданно для себя (несколько секунд назад небо казалось абсолютно чистым) увидел немного в стороне и ниже одинокий "юнкерс". Фашист неторопливо и уверенно, даже, пожалуй, нагловато шел над нашими позициями, высматривая, надо полагать, цель посолиднее и неуязвимее.

Вылетая на разведку или патрулирование, Алексей, как и любой другой летчик, сознавал, что может встретиться с врагом, более того, искал встречи - слишком уж много у каждого накопилось горечи за неделю войны. Алексей не раз представлял в деталях этот первый бой.

Невесть откуда взявшийся одинокий "юнкерс" с выпущенными куриными лапами{6} привел его в замешательство - он не ожидал столкнуться с врагом именно так вот, один на один. Волнение, окатив на долю секунды теплой волной, тут же прошло. "Самоуверенно идет. Привык, видно, к безнаказанности, сукин сын", - ругнулся Алексей, а тренированный мозг профессионала уже оценил отличную позицию для атаки, в сознании, словно на классной доске, вспыхнули много раз слышанные слова инструктора: "Доворот, газ, сближение, прицел - очередь!"

Он довернул, рванул сектор газа до упора, бросил машину вперед и вниз и одновременно ударил длинной прицельной очередью. "Юнкерс" отчетливо вздрогнул, качнулся, словно споткнувшийся на бегу скакун, задымил и тут же завалился в штопор. Видимо, Алексей наповал убил пилота.

- А-а, горишь, гад! - ликующе закричал Хлобыстов и с трудом подавил в себе желание ринуться вниз, к земле, - очень уж хотелось рассмотреть, как горит первый сбитый им фашист.

Вернувшись на аэродром, он посадил самолет как по струночке, но пережитое волнение было столь велико, что товарищи, поздравив его с боевым крещением, все же решили сопроводить "именинника" в медсанбат - вид у него был откровенно больной.

- Грипп, ёчто ли? - недоуменно спросил врач, посматривая на градусник - температура под тридцать девять. Однако это был "грипп" психологический, нервный. Уже на следующий день Алексей как ни в чем не бывало дежурил в самолете, ждал команды на взлет. Впоследствии, став уже признанным асом, он не раз будет вспоминать и свой первый бой, и смешное приключение в медсанбате.