Летчики на войне - [11]

Командиры учили истребителей стремительным атакам, искусству молниеносных решений, внушали молодым пилотам уверенность в своих силах, приучали действовать самостоятельно. Не скупились на похвалу, особенно за решительность и проявление инициативы. Еще недавно были ведомыми сержанты Тихонов, Кулик, Ратушный, Говоров, Оздоев и Фадеев. А в бой пошли ведущими.

Характерно, что перед началом наступательных действий войск фронта ни в одном из полков трехэскадрильного состава не ощущалось недостатка в кадрах. Наоборот, во многих был избыток летчиков, только не избыток «безлошадных» первых месяцев войны, а необходимый резерв.

По приказу Ставки в мае 1943 г. воздушной армии было придано крупное авиационное соединение — 1-й гвардейский истребительный авиакорпус (командир корпуса генерал Е. М. Белецкий). Самолеты Як-1, Як-7, Ла-5 корпуса приземлились на полевых аэродромах в районе Студенец, Паньково, Присады, Выползово, Орлик и сразу же приступили к делу. Подготовка к боям, по мнению командира, проходила нормально, на нее не жалели бензина даже тогда, когда создавался резерв заправок, необходимый для крупных операций. Учебных вылетов совершили столько же, сколько потом, в июле, боевых.

Приказ командующего Военно-Воздушными Силами Красной Армии о применении авиационных корпусов резерва Главного Командования был строг и категоричен: использовать лишь на направлениях главных ударов; не распылять сил корпусов на побочные второстепенные задачи; во время затишья тренировать молодой летный состав. Приказ выполнялся неукоснительно.

Воздушной армии придавался также 3-й штурмовой авиационный корпус под командованием генерал-майора авиации Михаила Иосифовича Горлаченко.

В составе 1-го гвардейского истребительного авиакорпуса находились 3-я гвардейская авиадивизия (командир полковник Валентин Петрович Ухов), 4-я гвардейская авиадивизия (командир полковник Владимир Алексеевич Китаев); в 3-м штурмовом авиакорпусе — 307-я штурмовая авиадивизия под командованием полковника Александра Владимировича Кожемякина и 308-я — под командованием полковника Григория Прокофьевича Турыкина.

В свою родную 225-ю штурмовую авиадивизию прибыл из глубокого тыла 810-й штурмовой авиаполк. Летчики одеты с иголочки, у них самолеты Ил-2 последнего выпуска. Легче и пружинистей стала походка у командира полка майора М. И. Сапогова — шагает по аэродрому, с трудом пряча улыбку. Одна только забота теперь у него: поскорей бы заполнить весь штат. Вот-вот начнется боевая страда.

Командирский глаз наметан. Вот в этом старшем лейтенанте, прибывшем на должность командира эскадрильи, чувствуется человек, знающий толк в летном деле. Он не со школьной скамьи, однако — из летного училища, где долгое время учил курсантов. Ему можно сказать напрямик:

— Пожалуй, вам, товарищ Резниченко, для начала лучше поработать заместителем у Рогачева.

Майор успел мысленно сравнить этих двух офицеров, равных по званию. Есть у Григория Рогачева, этого спокойного, неторопливого комэска, одно преимущество: уже не раз он выполнял со своей эскадрильей боевые задания, бывал с нею в переделках, находил выход из самых трудных положений.

В эскадрилье его любили не за удаль-лихость, как частенько бывает на фронте, а за простоту и сердечность, что ни в коем случае не исключало обязательных для командира всех качеств ведущего.

Даже любовь к стихам и та оборачивалась в его пользу. Он знал их множество, не стеснялся в подходящий момент прочесть несколько строк боевым друзьям.

Не случайно то один, то другой летчик, особенно из молодых, с чувством повторял любимое командиром четверостишие:

Кто, служа великим целям века,

Жизнь свою всецело отдает

На борьбу за брата человека,

Только тот себя переживет.

— Согласны? — продолжает командир полка. — Поработайте немного заместителем. Это принесет вам, а главное — делу, пользу.

Иван Резниченко охотно соглашается с доводами командира, тем более что они совпадают с его мнением и желанием.

— Так и доложим полковнику Обухову, — делает вывод майор Сапогов. Командир полка размышляет:

«Значит, в этой эскадрилье решен кадровый вопрос. Во вторую Козловского. Он не раз отличался в боях. Летчики его уважают. Командир третьей эскадрильи Дятленко на своем месте. Вот о заместителе надо подумать».

Хорошие ребята прибыли из запасного полка. Любого из них даже сам Соляников, мастер штурмовок, согласится взять ведомым. Смущает только вид сержанта, докладывающего с юморком:

— Иван Максимча из Максимовки.

Сам как жердочка, словно месяц не подносил ложки ко рту.

«Положим, кирзы с голенищами раструбом заменим быстро, невероятные бриджи тоже, но куда худоба денется, как будет управлять самолетом?»

Будто разгадав, о чем думает командир, сержант высоко по-петушиному задрал голову и громко, не соразмеряя свой голос с относительной тишиной на аэродроме, крикнул:

— Я от природы такой, не беспокойтесь, товарищ майор, летаю как следует. Оставьте в полку!

Волнение сержанта трогает майора. Он уже готов закрыть глаза на неприглядный вид новичка, отбросить первое неблагоприятное впечатление, произведенное им, по-дружески сказать: «Не робей, парень, воюй на здоровье!»