Летающие убийцы - [13]

— Человека вашей комплекции сложно убить, а еще труднее тело спрятать, я думаю.

— Я сам угроз не слишком опасался, тем более что и эмир был на моей стороне. Он считал меня нужным для себя и совершенно не опасным человеком.

— Почему не опасным?

— В банде есть опытный и хорошо обученный хакер. Судя по нескольким замечаниям Мухетдинова, этот тип собрал на меня данные. Эти сведения из моей официальной легенды были занесены в картотеку МВД Ставропольского края. Эмир считал меня человеком, находящимся в бегах, поскольку я был объявлен в международный розыск за нападение на инкассаторскую машину. Предполагалось, что я с большими деньгами уехал за границу. Я заранее знал про хакера и потому ничего из этих данных эмиру не сообщил. Но он сам докопался. Хотя я и допускаю, что это вовсе не работа хакера. Кто-то из осведомителей Мухетдинова имеет доступ к картотеке МВД Ставрополья и Дагестана, где тоже есть данные о моем розыске. Эмир надеялся поживиться деньгами, которые я где-то прятал, поэтому моя жизнь для него имела определенную ценность. Но хакера у Мухетдинова больше нет. К несчастью, он оказался на посту, когда я уходил из банды.

Мы приблизились к скалам, от которых отделился человек с «Винторезом» в руках. Младший сержант Катков имел время на то, чтобы спуститься со своей огневой позиции и встретить нас.

Там же, около скал, я вызвал рядового Сысоева и через него передал приказ механикам-водителям БМП-3, не слишком разгоняясь, выдвигаться в нашу сторону.

Подполковник вопросительно посмотрел на меня и осведомился:

— Не рано?

— Как раз догонят, когда мы к воротам подойдем. Я по карте на планшетнике прикинул расстояние и скорость. Там их и оставим, чтобы вход в ущелье перекрыли. А то двинется кто-нибудь в поддержку Мухетдинова.

— Некому особо двинуться. Поблизости нет ни единой серьезной банды. Должна одна подойти, но она только через пару дней будет границу переходить. Я через подполковника Рагимова передал данные пограничникам. Они подготовятся, встретят, угостят. Рагимов при мне позвонил в разведотдел оперативного штаба погранвойск. У него с ними хорошая связь, старые товарищеские отношения. Еще одна банда должна прийти за дронами, но она идет, как я понял, издалека и неизвестно, когда прибудет.

— По моим данным, поблизости есть несколько достаточно сильных банд, которые пока никак не светятся, только обживаются на новых местах. Мы не в состоянии определить их базы. Мухетдинов может иметь с ними связь?

— Я не слышал о таких. Эмир от меня особо ничего не скрывал, но и не докладывал мне обстановку. Значит, случиться может всякое. Но у нас есть связь. В крайнем случае сможем вызвать на подмогу вертолеты.

Тут у меня зазвонил мобильник. Я по старой привычке убрал его в карман, под бронежилет, и теперь долго доставал. Но человек, вызывавший меня, оказался весьма терпеливым. Это был подполковник Рахматуллин из ФСБ. Определитель показал мне его номер.

— Слушаю вас внимательно, товарищ подполковник, — заявил я.

— Ага. Только твоя внимательность для других дел тебе пригодится. Береги ее. Передай трубку подполковнику Звягинцеву, старлей.

Я молча протянул аппарат Евгению Андреевичу. Тот поздоровался с собеседником, а потом больше слушал, чем говорил, и задал только пару уточняющих вопросов.

— Да, у меня сложилось о Гадисове такое же впечатление. Слишком уж он страдающе о жене говорил. Спасибо, Владимир Ахметович. Мы учтем это в своих действиях, — сказал он в конце разговора, выключил телефон и протянул его мне.

Я ждал объяснений.

— Ты почти провидец, старлей! — заявил Звягинцев.

— То есть?.. — не понял я.

— Так ты же заподозрил в Данияле Гадисове провокатора.

— Я не заподозрил, просто предположил, что он мог по наущению эмира работать. Что вам подполковник Рахматуллин сказал?

— Даниял Гадисов никогда не был женат!

— Это еще ни о чем не говорит. Он мог жить с женщиной в гражданском браке.

Сейчас это нормально. Хотя я, человек старорежимный, понять и одобрить этого не могу. Меня с детства в другом духе воспитывали.

— Ни с кем он не жил.

— Такого провокатора, как и любого другого из их плеяды, пристрелить, честно скажу, не жалко.

— Разберемся, — сказал подполковник так, словно я уже поднял автомат, желая дать очередь в программиста-провокатора, который, к счастью для самого себя, в данный момент находился вне зоны досягаемости моих выстрелов.

— Разберемся, — подтвердил я свое согласие с мнением старшего офицера и опытного разведчика. — Но доказательства его сотрудничества с бандитами собрать, боюсь, не удастся. Для этого нам заранее следовало бы знать, кто из них может дать на него показания. Значит, придется уничтожить предателя. Такая вот мера воздействия тоже иногда бывает очень даже справедливой.

— Да, скорее всего, — согласился Звягинцев. — Если только он сам не сознается.

— Можно хорошо попросить, — заявил я. — Очень убедительно. Аргументы у меня всегда с собой. — Я сжал кулак и сам глянул на него с некоторым удивлением.

Я, честно говоря, до сих пор не очень-то понимал, как эта рука, когда-то умевшая только хорошо писать школьные сочинения, научилась бить и стрелять.