Лестница Ламарка - [28]

Коричневая птичка

Девочка лежала на крылечке, достаточно широком, чтобы поместилась еще и Жулька, только собака предпочитала лужайку перед домом.

Сентябрь выдался теплым, почти как август, даже печку не топили по вечерам. Но дачники разъехались, и в садоводстве было пусто и хорошо. Можно безнаказанно лазать по чужим участкам, рвать яблоки и малину, вздумавшую цвести снова, да только свои яблоки девать некуда. Девочка уже на две недели опаздывала в школу, это было так здорово, лучше кормить кур и мыть деревянные полы, чем сидеть в унылом классе, дрожать: вызовут – не вызовут. Этим летом у девочки умер отец, мать с бабушкой решили остаться на даче на зиму, жить своим хозяйством. Кроме куриц и овчарки имелась еще коза Майка, совсем молоденькая, и молока у нее пока не было. Мать не успевала ничего, вот и документы не оформила какие-то, поехала сегодня в город переводить девочку в другую школу, в Лигове. На семейном совете решили – ничего страшного не случится, если опоздать на занятия на недельку, а неделька затянулась. Бабушка тоже плохо управлялась с хозяйством, старая ведь. А козе сено на зиму надо, а покупать дорого. Девочка прибирала дом, хоть и маленький, все равно долго выходило, чистила картошку, ходила в магазин, полоскала белье на колонке за дорогой. Сегодня она очень устала, еще и жарко так, что воздух дрожит над крышами, крытыми резиновым шифером. Мама уехала, бабушка с козой Майкой ушли за железную дорогу за травой, некому ругаться, что лежит на крыльце, на половичке прямо. От влажных полов веет сосновой доской и чуть-чуть помоями, из сада тянет горьковатым ароматом флоксов, локоть под головой пахнет солнцем.

Девочка спит и не спит, сама не поймет. Видит ряды заросших грядок, еще не перекопали к зиме, видит серую Жульку, закрывшую влажную мочку носа широкой лапой с длинными когтями, видит развалившуюся поленницу, неровные чурочки откатились к дорожке. Вот на верхушку поленницы села маленькая птичка, светло-коричневая с желтым в крапинку брюшком, носик тоненький, коротенький. Непонятно, что за птичка, девочка таких не видела: ни соловей, ни мухоловка, ни славка. Глядит на девочку круглым глазом, то левым, то правым – поворачивается, головку склоняет. Прыгает с чурочки на чурочку все ближе, на дорожку спрыгнула, почти у крылечка вертится, а Жулька и ухом не ведет, дрыхнет. Девочка даже рот открыла, удивляется птичке, а та скок-скок, на крылечко, со ступеньки на ступеньку, да как прыгнет девочке прямо в рот, только нёбо ветерком обдало. Девочка испугалась, подскочила, дремоту как рукой сняло. Жулька проснулась, загавкала, а что теперь гавкать-то. Приснилась птичка или вправду проглотила ее? Страшно. Да, и птичку-то жалко. Приложила руку к животу, к груди – там ничего не слышно, никто не шевелится.

Через неделю девочка пошла в новую школу, в Лигове. После зима началась. Зимой в дачном щитовом домике оказалось ох как несладко, да вообще много чего изменилось в жизни. Девочка о птичке забыла. Наверное, приснилась птичка, а сны – кто же помнит.

Катя все лето жила у подруги и вставала ни свет ни заря, чтобы к восьми утра успеть на работу. Она подрядилась торговать саженцами и рассадой во временной точке у шоссе. Точка – это небольшой павильончик, ни туалета, ни чаю вскипятить. Хорошо, за кипятком в магазин пускают, да и то не все смены. Работа сезонная, летняя работа, так что выходных нет. Жаль, не хватило смелости в Финляндию поехать собирать клубнику, там совсем хорошо зарабатывали, но и на этом месте Кате удалось чего-то накопить. Зимой немного отдохнет, и можно будет искать нормальную работу. Без образования и без связей не больно устроишься, но Катя попробует. Тем более с летних денег оденется, как человек, а то в метро стыдно войти в таких кроссовках. Все подружкины обноски, и мобильник тоже подружкин, старый. В сентябре хозяин стал давать на неделе выходной, а то – два. Катя не слишком рада, за выходной не платят. Но в будни на неделе все равно не заработаешь, покупатели заезжают перед дачей, в основном пятница-суббота. К своим на дачу Катерина начала выбираться с конца августа, когда и с ночевкой. На электричке недолго, сорок минут от Балтийского вокзала, но электрички часто отменяют, перед работой нельзя на даче ночевать, вдруг опоздаешь. Народу в вагоне всегда много, от Ленинского проспекта уже не сесть, так до Лигова и простоят, там много пассажиров выходит.

В Лигове Катя частенько загорает, прыгая с одной электрички на другую, чтобы на контролеров не нарваться. Беда невелика, контролеры берут червонец, а билет стоит почти тридцатник, если от Балтийского, в любом случае экономия. Но тут уж азарт – проехать на халяву. Лигово – станция интересная, там большой вещевой рынок, продукты продают, можно недорого отовариться, и блошиный рынок. Приличные бабки стоят отдельно округлыми кучками, торгуют вязаными ковриками, цветочной рассадой или носками. Неровными рыхлыми рядами группируется местная хронь. Начинающие могут сойти за приличных бабок, с накрашенными губами, чисто одетые. Отличаются тем, что уже с двух часов дня прикладываются к бутылкам, хорошо самогона, а то и моющего средства. Начинающие частенько выступают хозяевами бутылок и оделяют товарок и друзей из хрони дозревшей. Бывалые – ну они везде одинаковы, лица одутловатые вне возраста, передних зубов нет точно, остальных – предположительно, одежда немытая, взгляд наглый и мутный, реже затравленный. Торгуют сильно поношенными вещами, детскими игрушками, помадой, старыми магнитофонными кассетами. Катя удивлялась, кто же это покупает. Но покупают, видела не раз, может, строители-молдаване, может, те, которым продавать нечего.