Лестница к звездам - [88]

— Что хотел от тебя этот человек? — спросил он, когда мы снова сидели на своих местах. Дело в том, что мы с Сантини разговаривали на английском.

— Пригласил в ресторан.

— Он импрессарио твоего друга. Почему ты не любишь его, бамбина?

Я прилежно изучала программку. Но отвязаться от Винченцо оказалось совсем не просто.

— Почему ты не согласилась пойти в ресторан со своим другом и этим человеком? — допытывался Винченцо.

— Я думала, ты не понимаешь по-английски.

— Я на самом деле не понимаю, бамбина. Но я хорошо знаю твое лицо. На нем все было написано.

— Я сказала, ты пригласил меня еще раньше. Если я не ошибаюсь, ты хотел посидеть со мной вдвоем за тихим домашним ужином и поговорить по душам. Так ведь?

Он смотрел на меня недоверчиво. Он хотел что-то сказать и наклонился в мою сторону, но в этот момент в зале погас свет и на сцену вышел Денис.

Я закрыла глаза. Если бы я могла еще и уши заткнуть.

Я не слышала «Обручение» с тех самых пор, как мы расстались. Эта музыка принадлежит Италии. В Италии она и звучит по-особенному пронзительно.

— Твой друг очень талантливый музыкант, — шепнул Винченцо, когда зал зааплодировал. — Но чего-то ему не хватает.

— Чего?

— Наверное, теплоты. Он никогда не был женат?

— Не знаю. Сам у него спроси.

Винченцо посмотрел на меня внимательно и, как мне показалось, осуждающе покачал головой.

— Ты не жалеешь, что не поехала в «Касабланку»? — спросил Винченцо, наливая в мой бокал почти бесцветное «Гави»[11].

— Хочешь сказать, там лучше кухня, чем у тебя? Что-то мне в это не верится, Винченцо.

— О, бамбина, ты уже шутишь. Это так хорошо. Это очень хорошо. Но твой друг выглядел расстроенным. Он наверняка рассчитывал на твое общество.

— Сантини сумеет его утешить. У него в каждом городе живут кузины и прочие путаны.

Я сказала это с неожиданной злостью. И выдала себя с головой.

— Каждый молодой мужчина думает, что новая женщина покажет ему что-то особенное, чего он не знает. Я тоже когда-то думал так, бамбина.

— А если ты любишь какую-то женщину и она отвечает тебе тем же, неужели ты пойдешь в бордель?

— Мужчина понимает любовь не совсем так, как женщина.

Стараясь не расплескать вино, он поставил свой бокал на подставку.

— Ты не ответил на мой вопрос, Винченцо.

Он снова взял бокал, сделал из него глоток, посмаковал во рту.

— Хорошее вино, но немного пресное. Я ходил в бордель, когда мы с Антонеллой только поженились.

— Теперь я понимаю, почему она связалась с лесбиянками. У женщин душа гораздо тоньше.

— Нет, бамбина, сегодня мы будем пить «Дольчетто»[12]. — Он откупорил бутылку, налил мне полбокала и улыбнулся. — Попробуй, бамбина. Думаю, тебе понравится. Мне кажется, оно чем-то похоже на тебя. По крайней мере у этого вина какой-то особенный аромат. После него не захочется другого. Я ответил на твой вопрос, бамбина?

— Да.

— А теперь твоя очередь отвечать на мой вопрос. Ты сделаешь это, бамбина?

— Постараюсь. Если буду знать, как ответить.

— Ты знаешь. — Он выпил свой бокал медленно, наслаждаясь каждым глотком. — Ты тоже выпей. У меня к тебе очень смелый вопрос. Готова? — Он щелкнул зажигалкой, зажег от нее две свечи на столе и погасил настольную лампу на подоконнике. — Когда твой друг изменил тебе в первый раз, ты отплатила ему тем же?

Я молча кивнула и опустила глаза. Я поняла вдруг, что совершила тогда непростительную глупость.

— То-то же.

В голосе Винченцо не было торжества.

— Но почему я должна прощать? — все-таки спросила я.

— Потому что ты его любишь.

— А он? Он бы меня простил?

— Вряд ли. Это очень трудно, почти невозможно. Но его ты бы смогла простить, бамбина.

— Но я бы наверняка не смогла сделать это во второй раз.

— Его могло бы не быть.

— Я поняла тебя, Винченцо. Ты, вероятно, прав. Но я, как ты знаешь, так не сделала.

— Есть женщины, от которых мужчины не уходят никогда, — рассуждал Винченцо. — Наоборот, с годами они привязываются к ним все больше и больше.

— Я не из той породы.

— Как знать. — Винченцо смотрел на меня с какой-то укоризной. — Мне кажется, ты недооцениваешь себя, бамбина.

— Завтра утром уеду в Больцано, — сказала я и почему-то вздохнула. — У тебя есть расписание поездов?

— Оно у меня есть, бамбина, но ты завтра не поедешь в Больцано.

— Шутишь. Меня ждут друзья.

— Послезавтра мы поедем с тобой в Феррару.

— Зачем? — не сразу поняла я.

— Твой друг дает концерт в Академии изящных искусств. Кроме тебя, у меня нет друзей, с кем бы я мог пойти на концерт фортепьянной музыки.

— Ты что, хочешь нас помирить? Но зачем?

Винченцо снял очки и долго протирал платком стекла.

— Я не хочу, чтобы ты уехала завтра в Больцано, — сказал наконец он.

«Не надо было пить столько вина, — думала я, лежа на спине и глядя в потолок, по которому через определенные промежутки времени пробегали отсветы рекламы отеля напротив. — Конечно, в Больцано я завтра не поеду — сейчас уже поздно звонить Элине и Марко. Завтра съезжу в торговый центр и куплю подарки родственникам, пока не просадила все деньги. Но с утра обязательно позвоню Элине и Марко».

Я услыхала чьи-то осторожные шаги за окном, но не придала этому никакого значения: кроме Винченцо и членов его семьи, которые тоже работали в отеле, на его территорию вряд ли кто-то мог проникнуть ночью — у этих ротвейлеров только что дым из ноздрей не шел, а в остальном настоящие исчадья.