Лесные солдаты. Партизанская война на Северо-Западе СССР. 1941-1944 - [21]

Ко всем бедам зимой добавлялась еще одна, и очень страшная — волки. Их развелось в лесах неимоверное количество, особенно к зиме 1943/44 года. Расплодились они благодаря тому, что в местах, по которым прокатилась война, лежало очень много незахороненных трупов, количество которых постоянно пополнялось карательными отрядами. Днем волки отлеживались в чащобе, а с вечера собирались в большие стаи. От них не спасались одиночки, даже вооруженные до зубов. Большие стаи не обращали внимания даже на выстрелы. Как правило, встретившийся с волчьей стаей партизан успевал сделать всего один выстрел и тут же разрывался на куски. На посты и в секреты начальники караулов меньше двух партизан не назначали. Для создания звукомаскировки в расположении отрядов строго запрещалось стрелять без крайней необходимости. Волки настолько осмелели, что иногда начинали ходить по расположению лагеря, выискивая, чем бы поживиться, и загоняя на деревья часовых. Устроившись внизу под деревьями, урча и скалясь, звери стерегли их до тех пор, пока не вызволял подоспевший караул.

Основную массу партизан составляли добровольцы из числа местного населения, хотя были случаи принудительной мобилизации мужчин призывного возраста. Если по численности отряды были примерно равны, то по качественному составу неоднородны. В них можно было встретить людей разных возрастов, полов и профессий, бок о бок сражались и школьники, и старики.

Партизанские агитаторы, направляемые в деревни, собирали деревенские сходы или отдельные группы людей, где мужчины призывного возраста предупреждались о том, что после победы за уклонение от службы в Красной армии или партизанах они будут привлечены к ответственности. А сохранение головы в период оккупации еще не означает сохранение ее после победы. Эти угрозы способствовали росту численности партизан, особенно тогда, когда победы Красной армии стали очевидными. Большинство мужчин шли в партизаны из тех деревень, куда доступ агитаторов был облегчен отсутствием немецких или полицейских гарнизонов. Из населенных пунктов, где стояли гарнизоны, пополнение отрядов новыми членами было значительно ниже не только из-за того, что доступ партизан туда был ограничен, но и потому, что каждый житель был на учете в оккупационных органах власти, а его исчезновение ставило под угрозу жизнь всех его родственников. После «бесед» агитаторов население шло на сотрудничество, помогало вести разведку, снабжало информацией о передвижениях немцев, сообщало о предателях и пособниках оккупантов, снабжало одеждой и продовольствием. Для того чтобы защитить семьи людей, которые ушли в отряды, партизаны шли на хитрость. После достижения с кандидатами в партизаны договоренности в назначенное время имитировался принудительный увод в лес, якобы для расправы за то, что они в 1941 году уклонились от службы в армии, дезертировали из нее либо сотрудничали с оккупантами.

Мобилизуемые в партизаны в обязательном порядке приводились к партизанской присяге под роспись. Вот ее слова: «Я, гражданин Советского Союза, клянусь, что не выпущу из рук оружия, пока последний фашистский гад на нашей земле не будет уничтожен. Я обязуюсь беспрекословно выполнять приказы всех своих командиров и начальников, строго соблюдать воинскую дисциплину. За сожженные города и села, за смерть женщин и детей наших, за пытки, насилия и издевательства над нашим народом я клянусь мстить врагу жестоко, беспощадно и неустанно. Кровь за кровь! Смерть за смерть! Я клянусь всеми средствами помогать Красной армии уничтожать бешеных гитлеровских псов, не щадя своей жизни. Я клянусь, что скорее умру в жестоком бою с врагом, чем отдам себя, свою семью и весь советский народ в рабство кровавому фашизму. Если же по своей слабости, трусости или по злой воле я нарушу эту свою присягу и предам интересы народа, пусть умру я позорной смертью от руки своих товарищей».

Население четко разделяло партизан на регулярных и «диких». «Дикие» партизаны, или, как еще их называли, «зеленые», не были связаны с армейским командованием или органами НКВД и НКГБ. Особенно это было характерно в начале войны, в 1941–1942 годах. Позже с появлением в тылу противника оперативных групп НКВД все «дикие» вынуждены были влиться в крупные партизанские формирования. Кто не захотел, тот был уничтожен. На первом же этапе развития партизанского движения в Идрицком и Себежском районах «дикие», действуя против оккупантов мельчайшими группами, а иногда и в одиночку, нередко проводили диверсионные акции в определенном районе вблизи от места жительства и доставляли немцам много неприятностей. Они жили, стараясь не вызывать подозрений, среди деревенского населения и, казалось, занимались мирным трудом, как все крестьяне. Ночью они покидали свою деревню для проведения диверсии. Они собирали сведения о дислокации немецких войск, их составе, силах и средствах, о местах стоянок и маршрутах передвижения, давали приют связным партизанских соединений, находили проводников и снабжали продовольствием партизанские отряды и диверсионные группы спецназа, проходившие через их деревню. Поскольку «дикие» партизаны жили в непосредственной близости от немецких войск и общались с оккупационной администрацией, то некоторым из них удавалось получить работу в органах власти, что способствовало высокому качеству собираемой ими развединформации. «Дикие» для оккупантов были опасным противником. Именно они часто являлись исполнителями враждебных акций, от которых фашисты могли защититься лишь с большим трудом.