Лесничая для чародея - [3]

Я вздохнула и провела ладонями по лицу. Кажется, успела во что-то вляпаться. Но вот во что именно – узнаю только в доме чародея.

Покинув комнату, я привела себя в порядок, надела охотничий костюм из кожи, заплела волосы в косу и натянула высокие сапоги. Стоит все же хоть одним глазком взглянуть на гнезда туман-оборотней. Если они и впрямь так размножились, то нет смысла откладывать вызов чародеев из города. Лес у нас старый, капризный, живой. Если за ним не следить, то может такое устроить – потом не спасемся. Не зря же боятся многие идти в лесничие и селиться у Шировой горки.

Собственно, горка – это одно название. Небольшой холм, расположенный у болота. Из ближайшей деревни сюда добираться полдня, да и дорога оставляет желать лучшего. Тот, кто не знает заветных тропок, и вовсе может заплутать и попасться в когтистые лапы широв. А те лишь только поймают заблудшего, вытрясут всю душу и утянут за собой в чащу. И не отпустят, пока не натешатся вволю. Ходят слухи, что от них вернулся только один сапожник из деревни, дальний родственник Алии. Однако пришел он оборванным, безумным, говорившим странные вещи. А через несколько дней и вовсе пропал без вести.

Дядька Сатор же к лесу относился уважительно, с почтением. Ширам каждую ночь оставлял лепешку, наливал, если было, глиняный ковш молока и ставил у двери. Поэтому и они в окна к нам не заглядывают, в двери когтистой лапой не скребутся. Только в самую рань, едва выпадет роса, можно увидеть трехпалые следы на земле. Вот и все.

Я провела по лицу ладонями. Да уж, на самом-то деле ничего нет страшного ни в лесе, ни в его обитателях. Просто не надо вести себя, как не следует, вот и…

– Вийора! Вийора! – неожиданно раздался крик дядьки Сатора.

Все бросив, я кинулась из дому на улицу. Дверь скрипнула, косой дождь, брошенный ветром в лицо, заставил вздрогнуть. Однако заметила: дядька Сатор хлопотал возле нашего сторожевого волкодава Карона. Тот почему-то лежал и жалобно поскуливал. Настолько тихо, что я даже не сообразила, что это за звуки.

Я метнулась к ним. И замерла, не веря своим глазам. Бок Карона был изорван, кровь залила шерсть. Кое-где мышцы рассечены чуть ли не до кости. Хотя, может быть, показалось…

– Духи, откуда? – хрипло шепнула я, оглядывая пса. – Когда?

– Только что приполз, – отрывисто бросил дядька Сатор, побледневший и осунувшийся, с сурово сжатыми губами. – Ума не приложу, кто его так мог… Побудь с ним, я сейчас.

Я присела, осторожно положила руку на шею пса. Он жалобно заскулил.

– Тише, мальчик, тише, – шепнула я. – Сейчас станет легче.

Слава духам, рана оказалась не такой глубокой, как показалось изначально. Царапины действительно были серьезные, однако не до кости. Затянув Карона в дом, мы быстро промыли раны, наложили травяную мазь и сделали повязки. Мне почему-то невольно вспомнился Ализар, руку которого пришлось врачевать вчера.

– Вийора, – одернул меня дядька Сатор.

– А? – растерянно отозвалась я.

– Скажи на милость, что ты будешь делать с приглашением чародея?

Вопрос поставил меня в тупик. Точнее, в этом тупике я находилась очень давно. Потому что понять умом внезапное послание королевского чародея было просто нереально. А главное…

Я отрывисто вздохнула и нежно провела пальцами по голове Карона. Мазь начала действовать, а вода с отваром сонницы дала возможность заснуть. Поэтому сейчас громадный черный пес лежал на подстилке возле лавки и тихонько сопел. Дядька Сатор выжидающе на меня смотрел.

– Честно – не знаю, – ответила я. – Я до вчерашнего дня никогда его не видела. Да и толком помочь не успела, только двух туман-оборотней отправила за край жизни. Дальше он сам все.

– А чего-то… – дядька Сатор закашлялся, – странного ты не заметила? Может, как-то смотрел на тебя? Или, кхм, руки распускал?

Ему явно не хотелось говорить на эту тему, однако городских жителей он считал безнадежно распущенными. А уж тех, кто был при королевском дворе, и подавно.

Я помотала головой:

– Ничего такого. Абсолютно.

Говорить, что вот уже месяц как мне снятся неприличные сны, в которых я без остатка отдаюсь Ализару и ни капли не жалею, говорить не стала. Днем ведь почти не думала об этом. И только ночью начиналось что-то странное, невероятно желанное и безумное. А к утру забывалось.

Моя рука замерла на спине Карона. Я нахмурилась. Так-так. Почему раньше не думала, что это чьи-то чары?

– Странно, – сказал дядька Сатор. – Даэ – это серьезно. Пусть для нас, простых людей, это и не брак, но ты ж знаешь, у чародеев свои понятия. Даэ – не просто разделение крова и ложа. Даэ – это еще и чародейская привязка. Ума не приложу, к чему это!

Еще раз обдумав его слова, я пришла к выводу: никаких чар нет. Просто недоразумение. Слишком глупо: предлагать даэ первой встречной. Хотя… может, и прав дядька Сатор? Все в городе безнадежно испорчены? Возможно, дранг Талларэ просто хочет со мной поиграть, посмотреть, как девочка из леса прибежит к нему с надеждой и огоньком в глазах? Такое вполне могло быть.

Однако почему-то в глубине души не верилось. Что-то в королевском чародее давало понять: бросать слова на ветер он не будет. Это не объяснить, просто… чувствуется.