Лесная земляника - [13]
А потом он пришел в себя — и ужаснулся. Отпрянул от Майры, торопливо зашарил вокруг дрожащими руками, пытаясь найти одежду и прикрыть наготу девушки. Она села, тяжело дыша, чуть не плача, сверкая потемневшими от страсти и гнева глазами.
— Джон…
— Прости! Извини меня, ради Бога, извини. Я не имел права. Мне нет прощения.
— Что ты говоришь…
— Я утратил контроль над собой. Я не должен был…
— Джон! Посмотри на меня!
Он поднялся и отошел к окну.
— Сначала оденься.
И тогда эта болотная ведьма вскочила, подлетела к молодому финансисту Фарлоу — маленькая, гибкая, яростная, с обнаженной грудью — и влепила ему пощечину, едва не свалившую его с ног. Джон машинально схватил ее за запястье — и тут же был отброшен к стене чем-то огромным и напоминающим сгусток мрака… с зубами. Собственно, только зубы Джон и разглядел. Они как-то сразу бросались в глаза.
Байкер стоял между Джоном Фарлоу и своей хозяйкой. Шерсть на загривке встала дыбом, белоснежные клыки сверкали, а из горла несся глухой рокот.
Байкер был в отчаянии. Жизнь давала трещину прямо на глазах. Нос не мог обмануть — этот дядька был хороший, очень хороший, от него пахло совершенно правильно и спокойно. И он очень нравился хозяйке — нос Байкера ВИДЕЛ это также ясно, как… в общем, ВИДЕЛ! Но только что дядька схватил хозяйку за руку, а та заплакала. То есть она СОБИРАЛАСЬ заплакать, но носу Байкера эти слезы были отлично ВИДНЫ еще до того, как они побегут по щекам…
Выходит, хороший дядька обидел хозяйку? Тогда его следовало немедленно убить или хоть прогнать, но это очень трудно, потому что сердце разрывается от тоски.
Собачье сердце не признает полутонов и получувств. Байкер весь дрожал и не двигался с места. Потом на его загривок легла рука хозяйки, и усталый голос Майры произнес:
— Спокойно, пес. Не трогай его.
Джон наклонился и подобрал с пола рубашку и свитер. Неловко натянул одежду, кашлянул и тихо спросил:
— Почему ты меня ударила?
— Потому что ты меня оскорбил.
— Я извинился…
— Сейчас ударю еще раз. Хотя, скорее всего, ты действительно не понимаешь. Ты оскорбил меня, извинившись.
— Я не понимаю…
— И не надо. Уходи. Ботинки в плите, на кухне.
— Майра…
— Когда соберешься нас выселять, не забудь прислать официальное уведомление заранее. Я не вредничаю, просто мне нужно время, чтобы подыскать квартиру.
— Что за чушь, я не собираюсь…
— Пожалуйста, уходи, Джон.
Джон Фарлоу не помнил, как оделся и вышел из дома на опушке тисовой рощи. Не помнил, как шел по мокрой траве, заново промокая с головы до ног. У него горели губы — от поцелуев Майры, щека — от ее пощечины, уши — от стыда и злости. Ибо Джон Фарлоу совершенно не понимал, что происходит.
В полубессознательном состоянии он добрался до машины, завел мотор и уехал в Лондон. Судьба, хранящая авантюристов, влюбленных и безумцев, не позволила ему врезаться по дороге ни в один дорожный знак и даже помогла припарковаться около отеля; потом вознесла в лифте на нужный этаж и втолкнула в номер. Дальше наступила тьма, потому что Джон Фарлоу заснул мертвым свинцовым сном.
В приземистом флигеле на опушке тисовой рощи сидела на полу хрупкая светловолосая девушка. Она судорожно обнимала за шею громадного и очень расстроенного на вид пса и беззвучно рыдала, не вытирая слез, катящихся по бледным щекам.
3
Он бы не стал просыпаться — но в дверь номера настойчиво стучали, и Джон осторожно приоткрыл один глаз. Потом открыл второй — и попытался сесть на кровати. Не с первого раза, но у него это получилось. Все тело ломило, одежда, в которой он заснул, была влажной и холодной, словно остывший компресс, а ноги в мокрых ботинках были тоже холодными, как у лягушки.
Замерзлая лягуха — всплыло в памяти. Вслед за этим всплыло и все остальное, и Джон едва не взвыл от тоски и стыда. Кто придумал, что с утра вчерашние проблемы кажутся ерундой?!
В дверь продолжали колотить, и Джон поплелся открывать. Это явно не коридорный — в «Мажестике» не принято беспокоить постояльцев. Значит, это Клэр. Господи, вот уж некстати…
Клэр, стоявшая на пороге, очень напоминала валькирию, которую страшно расстроили подруги по Валгалле. Даже, возможно, обидели. Голубые глаза покраснели и припухли, искусанные губы дрожат, и пшеничные косы пребывают в беспорядке. Клэр заломила руки — и Джону немедленно захотелось закрыть дверь перед ее носом, однако Оксфорд и Кембридж хорошо воспитывают своих учеников, и он со вздохом отступил в сторону, давая своей невесте пройти в номер.
Клэр вошла, окинув Джона изумленным и гневным взором, решительно схватила стул и села на него — спина прямая, ноги вместе, руки на коленях.
― Что происходит, Джон? Где ты был этой ночью? Что означает твой вид?
― Я спал, Клэр. Немного устал вчера.
― Спал? В одежде? В ботинках?
― Да, так получилось. Говорю же — устал.
― В таком виде спят ковбои и докеры после попойки.
― Клэр, давно хотел спросить, откуда ты так много знаешь про докеров и ковбоев?
― Если это шутка, то плохая, а если ирония ― то она неуместна. Согласись, что в таком виде…
― Дался тебе мой вид! Я поздно приехал, промок и устал, еле добрался до постели. Видимо, сказалось напряжение последних дней, вот я и вырубился.
Жизнь веселой и беззаботной Джессики Лидделл меняется в одночасье. Неожиданно она становится опекуншей маленькой осиротевшей девочки. Джессике приходится нелегко, но когда на опеку начинает претендовать другой человек, девушка вступает с ним в борьбу, проигрывает ее и… получает лучший в мире утешительный приз…
Моника Слай больше всего на свете боится кому-нибудь помешать. Она робка и незаметна, она полезна – и невидима для окружающих. Ее самооценка стремится к Абсолютному Нулю. Она работает на главного плейбоя города уже три года, но он вряд ли узнает ее, встретив вне работы. Куда податься несчастной девушке? Разумеется, к психотерапевту…
Он был знаком с ней два дня и не знал о ней ровным счетом ничего, кроме того, что она потрясающая, сногсшибательная, великолепная, чувственная, красивая, обаятельная, остроумная, высокая, рыжая, хорошо готовит, добрая, любит детей, у нее сладкие губы и душистая кожа, она танцует как цыганка и колдует как… колдунья, она ирландка, она не боится разговаривать даже о самом неприятном, она умеет слушать и слышать… Вполне достаточно, чтобы влюбиться. Он и влюбился. Однако вынужден держать свои чувства в узде, поскольку уверен, что над ним висит страшное проклятие…
Она ловила каждый его взгляд, она замирала от счастья, когда он просто хлопал ее по плечу. Ей было девятнадцать лет, и красавчик-старшекурсник казался ей чуть ли не Богом. Однажды он предложил ей шутливое соглашение, и она согласилась. Она согласилась бы даже спрыгнуть с крыши небоскреба, если бы он этого захотел…Прошло семь лет. Она красива, самостоятельна и одинока, она сама строит свою жизнь. И вдруг ей приходит судебное уведомление: она должна выполнить условия подписанного ею контракта!
Может ли цветочница влюбиться в миллионера при условии, что он молод, красив и сексуален? Да! А может ли миллионер влюбиться в цветочницу, если она молода, красива и так далее? Возможно. Но он ни за что и никогда на ней не женится!!! – так решила цветочница и отвергла миллионера…
Скромная девушка Морин работает учительницей словесности. Ее сестра-близнец Мэгги танцует в ночном клубе. Морин робко и безответно влюблена в почтенного вдовца, директора колледжа. Мэгги – страстно и взаимно любит гангстера. Но однажды судьбы сестер переплетаются и спутываются, и вот уже невозможно понять, где Мэгги, где Морин, кто кого любит и чем вообще закончится весь этот веселый и жутковатый карнавал…
Июль, жарко, балкон открыт, два часа ночи одеваю наушники, чтоб не слышать стоны соседей. Проваливаюсь в полудрему под Bahh Tee, но тут из сна меня вырывает тело с глупым вопросом:"Кофе заказывали?" . Какое к черту кофе?!....
С самого рождения нам рассказывали сказки о том, как опасно ходить одним в лесу. А если пошла не одна, а с подругой? О, это всё меняет! Тогда не на вас нападут, а вы нападёте, но всё равно как в самой обычной сказке в конце концов найдёте свою любовь.
Как часто мы делаем глупости, и только потом понимаем их значение в нашей жизни. Не просто бывает уйти, еще труднее вернуться. Трудно привыкать – труднее отвыкнуть. Разве не так?Судьба развела героя не только с любимой, но и с друзьями. Но все можно вернуть, если захотеть.«– Она здесь больше не живет, – услышал я ответ на свой вопрос. Все надежды сразу рухнули.Моя жизнь сделала круг. Я вернулся туда, откуда начал свой путь. Я вернулся, чтобы попробовать начать историю с чистого листа, который уже достал. А что было до этого? Получается, писал черновик».
У каждого человека есть мечта. Вот, например, Роуз Дойл мечтала о пышной свадьбе. Каждую свободную минуту эта романтичная особа проводила в свадебных салонах, примеряя платья, прицениваясь к диадемам, выбирая украшения для банкетного зала… Роуз восхищенно ахала при виде белых кружев и плакала от умиления, глядя на хрустальные бокалы для молодоженов. В общем, вела себя как обычная счастливая невеста. С одной лишь разницей: Роуз не собиралась выходить замуж. У нее и жениха-то не было. Она могла лишь надеяться, что когда-нибудь услышит звон свадебных колоколов, и ждала встречи с принцем, который не спешил появляться…
Шейла Ньюбери потеряла сына — пятнадцатилетний мальчик утонул в реке. Казалось, теперь ей никогда не освободиться от депрессии…Но сила воли и помощь умелого психолога не только вернули Шейлу к жизни, но и указали, как жить и чем жить дальше.Ее сын бредил ловчими птицами. Шейла поняла, что создать питомник ловчих птиц, назвать самого лучшего сокола именем своего мальчика — это значит продлить жизнь сына…Шейла даже не подозревала, что сокол поможет ей найти настоящую любовь.
Зима… Долгими зимними вечерами так хочется тепла, уюта, нежности и ласки… Герои всех трех собранных в книге романов ищут свое счастье и — ну конечно же, под Новый год все сказки сбываются! — находят его.