Лесная обитель - [50]

– Наверное, – ответила Эйлан, и в ее удивительных глазах, которые порой казались темно-ореховыми, а то вдруг становились лучисто-серыми, блеснул живой огонек. – Я не представляю, что в жизни могло бы доставить мне большую радость. Я ведь не очень надеялась, что мне позволят выйти замуж за Гая. Когда-то давно, еще до того, как я встретила Гая, я мечтала стать жрицей. По крайней мере, это достойная судьба, и я смогу узнать много полезного и интересного.

– Думаю, это можно устроить, – деловито отозвалась Кейлин. – Не сомневаюсь, Бендейджид будет доволен, да и Арданос тоже. Но окончательное решение принимает Лианнон. Хочешь, я поговорю с ней?

Эйлан кивнула, и теперь пришла очередь Кейлин ободрить девушку. Она взяла руку Эйлан, и от прикосновения к молодой гладкой коже Кейлин почувствовала знакомое головокружение. Ее глазам предстало новое видение – Эйлан в одеянии Жрицы Оракула. Только она была гораздо старше и еще прекраснее. «Сестры… и больше чем сестры…» – эхом донеслось до Кейлин.

– Не бойся, дитя мое. Думаю… – она замолчала, потом наконец произнесла, – тебе предначертано самой судьбой жить с нами. – Сердце Кейлин учащенно забилось. – И конечно, для меня это будет большая радость. – Она вздохнула, и видение исчезло, но тут же, словно его отголосок, жрица услышала пение жаворонка, который приветствовал восход солнца. – Уже светает. – Кейлин встала и, пошатываясь, направилась к двери. – Мы проговорили всю ночь. Последний раз со мной случилось такое, когда я была моложе, чем ты сейчас. – Она распахнула дверь, и комнату озарили лучи восходящего солнца. – Что ж, дождь прекратился, и хорошо. Пойдем посмотрим, на месте ли коровник, – думаю, эти мерзавцы вряд ли могли спалить его в такой дождь. И остались ли в нем коровы, и есть ли кому их доить.

Последующие четверо Лутон Гай трясся на лошади во главе отряда дакских наемников, которыми он командовал вместо заболевшего декуриона[5]. Рядом с ним ехал опцион[6]. Приск. Воины проклинали грязь и промозглую сырость, которая пробирала до костей. От холода и дождя не защищали даже пропитанные маслом кожаные плащи. Доспехи проржавели. Тело саднило в тех местах, где к нему липла промокшая кожаная одежда. Сквозь листву деревьев лились струи дождя, поля превратились в непроходимое месиво, молодая пшеница гнила на корню. «Погиб урожай, – угрюмо думал Гай. – Придется завозить зерно с тех земель империи, к которым боги проявили милосердие. Если такая же погода стоит в Гибернии, понятно, почему населявшие ее дикари решили поживиться здесь, в Британии».

Отряд двигался медленно, однако на пятые сутки, в полдень, они добрались до местности, где Гай гостил весной. Заночевать решили у Клотина. На следующий день они миновали кабанью ловушку, в которую когда-то свалился Гай, и выехали на дорогу, ведущую к дому Бендейджида. Дождь наконец-то поутих, тучи на западе немного рассеялись, и из-за кромки облаков засиял золотистый небосвод.

Когда Гай увидел луг посреди леса, где они с Эйлан собирали цветы, у него бешено заколотилось сердце. Совсем скоро она увидит его, хотя и всего заляпанного грязью, но зато в величественном облачении римского легионера. Он ничего не скажет ей, будет молчать, – она сама должна понять, как он страдает. А может, она захочет увидеться с ним наедине, и потом…

– Проклятье! Неужели опять надвигаются тучи? – услышал он позади себя возглас Приска. – А я-то надеялся, что удастся хоть немного обсохнуть!

Гай очнулся от своих мыслей. С южной стороны небо было почти чистым, но впереди зловеще темнели серые облака. Лошадь под ним нервно вскинула голову, и от пронзившей его догадки по коже пробежал холодок.

– Это не дождевые облака, – сказал один из даков. – Это дым…

Неожиданный порыв ветра донес до них удушливый запах тлеющего дерева. Лошади зафыркали, однако не испугались, так как запах пожара был им знаком.

– Приск, слезай с лошади, возьми двух человек и сходи посмотри, что там, – приказал Гай, сам удивляясь своему хладнокровию. Почему он не мчится к селению во весь опор? Сказалась железная выучка, или он просто боится увидеть то, что может предстать его глазам? Очень скоро разведчики вернулись.

– Там побывали разбойники, командир, – доложил опцион; его морщинистое лицо застыло в неподвижности, словно каменное изваяние. – Думаю, те самые из Гибернии. Они уже ушли.

– Кто-нибудь из жителей уцелел?

Приск пожал плечами, и у Гая пересохло в горле.

– Можно сказать, что здесь нам оказан теплый прием, только вот спать негде. Придется ехать дальше, – пошутил один из солдат, и остальные дружно расхохотались. Гай обернулся в их сторону, и смех застыл у солдат на губах. Молодой римлянин яростно пришпорил коня, и отряд в гробовом молчании двинулся за ним.

Все так и было. Даже когда они выезжали из леса, направляясь к пригорку, где совсем еще недавно стояла усадьба Бендейджида, Гая не покидала надежда, что Приск ошибся. Но построек не было видно. Только на том месте, где прежде возвышалась трапезная, словно памятники, чернели обгорелые балки. А от дома, где его выхаживала Эйлан, осталось одно пепелище. Никаких признаков жизни. Соломенные постройки сгорают быстро.