Лесная обитель - [23]

Глава 4

Некоторое время спустя они всей семьей отправились на праздник. Майское утро выдалось ясным и теплым. Ночью лил дождь, и воздух был наполнен свежестью и прохладой, однако ветер угнал остатки облаков на восток, и у них над головами синело чистое небо. Казалось, вся природа заново раскрашена яркими сочными красками специально к этому дню.

Гай все еще хромал, однако Синрик снял с его лодыжки повязку, сказав, что ему уже пора ступать на больную ногу. Гай шел медленно, глубоко вдыхая прохладный воздух. После долгого пребывания в помещении он был просто опьянен свежестью майского утра. Две недели назад ему казалось, что он уже никогда не сможет выйти на улицу. Сейчас у него не было никаких желаний: достаточно того, что он жив, может любоваться переливающимися в лучах солнца зелеными листочками и весенними цветами, наблюдать за людьми, в ярких одеждах шествующими на праздник.

Эйлан нарядилась в бледно-зеленое платье, а сверху надела длинный широкий халат цвета молодой листвы, расшитый узором из коричневых и бледно-золотых ромбиков. Плечи окутаны сверкающей пелериной волос, которые сияют ярче, чем золотые броши и браслеты, украшавшие ее руки и одежду. Гай смотрел на девушку и думал, что с красотой Эйлан не может сравниться даже великолепие природы.

Он почти не вслушивался в болтовню своих спутников, обсуждающих церемонию праздника. Ребенком Гай несколько раз присутствовал на празднествах, которые устраивались соплеменниками его матери, и он предполагал, что и сейчас увидит нечто подобное. Приближаясь к месту проведения праздничной церемонии, Гай уже издали услышал бодрое и радостное гудение собравшихся там людей, – по большим праздникам у кельтов, как правило, устраивались ярмарки. Вообще-то торжества шли уже несколько дней и будут продолжаться еще какое-то время после сегодняшней церемонии, но день, когда зажигали костры, был главным днем всего праздника. А когда начнут сгущаться сумерки, перед народом появится Жрица Оракула.

Тут и там среди деревьев раскинулись шатры и сплетенные из ветвей шалаши, ведь на праздник съезжались люди из отдаленных мест, откуда им приходилось добираться по нескольку дней. Гай отметил, что почти все собравшиеся – корновы, но были здесь и люди с татуировками добуннов и ордовиков и даже несколько децинглов, которые жили к северу от Девы. После двухнедельного пребывания в доме Бендейджида Гай окончательно привык к речи британцев и теперь уже с легкостью изъяснялся на языке своего детства, а жизнь в Деве, служба в легионе казались далеким, смутным воспоминанием.

У стен старой крепости, возвышающейся на холме, стояли тесно примыкавшие друг к другу прилавки, с которых продавали посуду и мелкие гончарные изделия. Некоторые товары были совсем простенькие – очевидно, поделки местных крестьян. Но встречались и такие, которые не стыдно было выставить на продажу и в самом Риме. Возможно, это и были изделия римской работы, ведь в последнее время Британия все активнее торговала с Римом, а греческие и галльские торговцы разъезжали по всему миру. С других прилавков продавали яблоки и сладости, рядом раскинулись лошадиные базары. Была здесь и ярмарка рабочей силы, где, как объяснил Синрик, можно было нанять кого угодно, начиная от свинопаса и кончая нянькой для грудного младенца.

Но когда Гай поднялся на плоскую вершину холма, который островном возвышался посреди зеленого моря леса, у него от изумления захватило дух: он не ожидал, что ярмарка такая большая. Огромная расчищенная от деревьев площадка, насколько хватало взгляда, была уставлена палатками и кишела людьми. Однако в дальнем конце главного прохода величественно возвышался земляной курган с каменными воротами. Пересекая дорогу, ведущую к кургану, Синрик на мгновение остановился и, глядя на могильный холм, почтительно поклонился.

– Так это ваш храм? – поинтересовался Гай.

Синрик кинул на него удивленный взгляд, но все же объяснил:

– Там захоронен великий вождь наших предков. Люди не помнят его имени, разве что кто-нибудь из самых старых бардов. И если о нем и сложена песня, я ее позабыл, а может, никогда и не знал.

Другая, более длинная дорога вела к постройке в форме квадратной башни, вокруг которой вилась крытая соломой галерея. Гай с любопытством стал разглядывать башню.

– Там хранятся святыни, – прошептала Эйлан.

– А я подумал, что это храм, – тихо отозвался Гай.

Девушка недоуменно посмотрела на римлянина.

– Разве ты не знаешь, что богам поклоняются только под открытым небом? Этого нельзя делать под крышей, возведенной человеком, – сказала Эйлан и, с минуту помолчав, добавила: – На некоторых островах на западе, там, где не растут деревья, обряды отправляются в лесах из камня. Здесь, на юге, есть огромные каменные кольца, и отец говорит, что их тайна никому не известна. О значении этих древних колец знали лишь старые друиды, которые погибли, когда на нашу землю пришли римляне.

Внимание Эйлан привлекли браслеты из греческого стекла, и девушка остановилась поговорить с торговцем. Гай вздохнул. Лучше ни о чем не спрашивать, подумал он, чтобы не выдать себя. Существуют определенные вещи и понятия, которые, как полагали его спасители, должны быть известны даже силурам.