Лесная нимфа - [27]

Но она даже не представляла, что ей приготовил следственный эксперимент!

Следственный эксперимент начался с заминки. Масляков на место прежнего замка поставил никелированную трубу особой секретности, и Витя Косихин растерянно топтался у двери, вертя в руках тяжелую связку ключей, одним из которых, очевидно, и была открыта дверь этой квартиры в день кражи.

– Зачем тебе столько ключей? – спросила Наталья еще на допросе.

Витя, похоже, и сам толком не знал. Интересно рассматривать, как причудливо вырезаны у некоторых из них бороздки, головки… Каждый – будто таинственный золотой ключик, и интересно, что же находится за той дверцей, которую им можно открыть?

– Ну вот ты и открыл, – сказала ему тогда Наталья. – И что же нашел?

Витька посматривал на нее с непонятным ожиданием, будто все время надеялся, что она вот-вот скажет: «Ну, хватит, иди домой. Только больше так не делай, ладно?» – и с каждым новым вопросом в его глазах накапливалось отчаяние, но это было, казалось Наталье, отчаяние испуга, а не безысходности, какое она подметила в глазах Димы Анненского.

Слава Шибейко, плотный, коренастый, черноглазый и румяный, вообще двух слов не мог связать, путался в ответах, то и дело оглядываясь на мать, которая тихонько плакала все время, пока шел допрос. Не могла удержаться от рыданий и Витькина мать, поэтому Наталье показалось, что именно эти материнские слезы и, конечно, страх перед неизбежным наказанием не дают ребятам раскрыться. Они словно были еще в шоке и от самой кражи, удавшейся так легко, и от расплаты, последовавшей столь стремительно.

И Наталья подумала, что следственный эксперимент, проверка показаний на месте преступления здесь не просто формальность, а необходимость для самих ребят. Показания они давали путано, сбивчиво, но дело не только в этом. Иногда возвращение на место преступления способно перевернуть душу и куда более крепким мужикам, чем эти два перепуганных подростка.

– Ну ладно, – оказала Наталья. – Раз замок сменили – ничего не поделаешь. – И она нажала на кнопку звонка, взяв у Вити ключи и спрятав их в сумочку.

Масляков открыл не сразу – видно, с непривычки и сам не мог справиться с новым замком.

Наталья оглянулась. Чуть поднявшись с третьего этажа, весь вытянувшись, на них смотрел Дима Анненский, оставшийся под присмотром сержанта там, где «стоял на васаре», как он говорил, во время кражи.

Наконец дверь открылась. Понятые, муж и жена, соседи Масляковых, поздоровались с хозяевами и теперь, одинаково поджав губы, неодобрительно оглядывали квартиру. Масляковы тоже смотрели на них с откровенной недоброжелательностью, нервничали и этого не скрывали. Проступала наружу какая-то скрытая «коммунальная драма», но Наталью это совершенно не интересовало.

Витя Косихин, который первым участвовал в следственном эксперименте, озирался с таким недоумевающим любопытством, точно попал в этот дом впервые. Его растерянность была настолько явной, что жена Маслякова проворчала:

– Таращится, будто сроду не видал!

– Пожалуйста, не надо комментировать, – тихо попросила Наталья. Поведение Вити только подтвердило ее сомнения. Она повернулась к нему: – Веди себя точно так, как во время кражи. Вспомни, куда пошли первым делом, откуда взяли вещи. Начинай.

Мальчик неуверенно бродил по комнатам. Он словно бы никак не мог сосредоточиться. Саша Дуглас с фотоаппаратом наготове ходил следом.

Наконец Витя пришел на кухню и ткнул пальцем в подоконник.

– Здесь стоял магнитофон, – отрывисто сказал он. – А в комнате на спинке стула висели брюки. А фломастеры лежали на письменном столе.

– Но в квартире нет письменного стола, – заметила Наталья.

– Нет? – растерянно повторил Витя.

В кухню ворвался Масляков. Витя забился в узкий простенок между подоконником и тумбой для посуды.

– Маг стоял не здесь! – крикнул Масляков. – Что я – без мозгов? Дорогую аппаратуру на солнцепеке держать, да еще в кухне?! И штаны не на стуле висели, а на специальных держалках на вешалке в прихожей. И какой еще письменный стол ты выдумал? Фломастеры на трюмо лежали, а ни на каком не на письменном столе!

– Тихо! – велела Наталья. – Витя, покажи еще раз, где ты взял магнитофон.

Витька, будто во сне, протянул руку к подоконнику. Дуглас, осторожно обогнув раскаленного Маслякова, навел на мальчика фотоаппарат и нажал на спуск.

Рука Витьки повисла. Он побелел так, что Наталья невольно шагнула к нему. И тут же из прихожей, где ждал своей очереди Слава Шибейко, раздался тоненький визг.

Все выскочили туда, и Славка, с накрепко зажмуренными глазами и искривленным ртом, угодил прямо в руки Наталье. Он уткнулся ей в грудь и забился. Он плакал так, что никак не мог перевести дыхание.

Наталья оглянулась на Витьку. Кажется, она поняла, что именно так потрясло ребят. Безобидный, едва слышный щелчок фотоаппарата! Он превращал каждое их движение в обличительный документ, словно бы накрепко приковывал к этому преступлению.

– Ну что, Витя? – спросила она наконец, внимательно глядя на мальчика.

– Не были мы здесь, – хмуро вымолвил он. – Не брали ничего. Мы не воровали.

– Значит, – подхватила Наталья, – твоими ключами открыл дверь Анненский? А вы стерегли? Вещи брал он?