Лесная крепость - [45]

— Вот и прекрасно. Я все беру на себя. Все будет в лучшем виде! Люкс…

— Кстати, Вилли, а какая дичь водится на острове? Зайцы, лисицы?..

— Зайцы и лисицы — это не охота. Там можно подстрелить и косулю и кабана, так говорят старожилы. Зажарить на вертеле косулю, а? Пальчики оближешь! Такой еде позавидовал бы и ваш отец…

— Знаю, знаю, Вилли, косуля — великолепная дичь.

Фридрих Носке прошелся взад-вперед по кабинету. От его мощной, упитанной фигуры веяло здоровьем и сознанием этой своей силы. Он замурлыкал себе под нос что-то веселенькое. Потом вернулся к столу, развернул полевую карту.

— И на карте есть этот остров, — задумчиво сказал он. — Интересно, почему он называется Черный Дуб?

— Существует, господин полковник, делая легенда. Но я, к сожалению, не помню ее. Будет кому рассказать ее вам, — позволил себе ухмыльнуться Циммер, — знаю одно: легенда романтична и сентиментальна.

— И конечно, связана с любовью?

— Вы угадали. Видите, как все хорошо складывается.

— Ты меня убедил, Вильгельм! Давай не будем терять времени. Остров так остров! Только одно условие — тщательно прочеши его. Чтобы…

— Не беспокойтесь, господин полковник. Остров безлюден. Вы же знаете, села на берегу озера сожжены, людей вокруг практически нет. Мертвая зона.

— Однако проверка нужна. И возлагается полностью на тебя. Кроме того, надо сделать необходимые приготовления. Итак, действуй!

Глава девятнадцатая

На ночь глядя Климчук не решился пробираться в партизанскую зону. Опасно было идти по болоту, зыбкому, с глубокими ямами, наполненными застойной водой. Даже днем, при ярком свете, с трудом отыскивались в трясине кочки, по которым можно было мало-помалу продвигаться вперед.

На невысоком пригорке, который клином упирался в болото, на мягкой пожухлой траве он решил заночевать, Перед сном еще раз тщательно осмотрел «небесный подарок». Сначала хотел распороть мешок и отобрать что-нибудь для себя, но потом раздумал: «Могут прицепиться…»

Сидел на этот раз под высокой мрачной елью — тяжелые мощные лапы ее почти касались земли — и размышлял. То хотелось все-таки распороть мешок, раз уж он ему первому попался в руки, достать гранаты, двинуться в партизанскую зону, неприметно подойти к штабу и… Однако тарарам, который он учинит, вряд ли что даст. Недаром говорят: один в поле не воин. Не только не сумеет прихватить с собой голову дядьки Андрея, но вряд ли и сам уцелеет.

То возникало желание немедленно вернуться назад, в расположение войск Фридриха Носке, передать немцам лесную находку. Но пока он будет тащиться с мешком, пока расскажет, где его нашел, да покажет место приземления парашюта, много времени пройдет и многое переменится. Немцы вот-вот пойдут в наступление на партизан. Дядька Андрей может попасть в плен или будет убит. Тогда его задание само собой отпадет по уважительной причине, и ему не нужно будет рисковать собой. Значит, он выиграет, спасет свою жизнь. Однако тут же Криворотый отклонял подобные рассуждения. Наступление немцев — а что оно меняет? Он знал, как никто другой, что партизаны отважны, могут прорваться, если не по гати, так в другом каком-то месте, и тогда партизанского батьки ни ему, ни им, немцам, не видать.

Выходит, нужно было благодарить бога, что тот подкинул ему мешок: может, и сослужит он добрую службу для выполнения задания полковника. Пока у Криворотого не было детального плана действий. Он надеялся на свою былую удачливость. В самые тяжелые минуты жизни судьба всегда выручала его… Может, и на этот раз…

Наступила темная осенняя ночь. Климчук подгреб под себя побольше травы и моху, кое-как устроился и заснул.

Проснулся рано, в холодные предутренние сумерки. С кряхтеньем поднялся, взвалил на себя мешок и потащился к болоту. Шел прихрамывая, по боку бил карабин, накинутый на плечо. Пока под ногами была твердая почва, Климчук шел скоро. Но вот сапоги зачавкали по грязи и топи, и он сразу почувствовал усталость, на лбу выступил пот, дышать стало тяжело. Климчук с трудом взобрался на большую кочку, решил немного передохнуть. Он сбросил на мох мешок и сам пристроился на нем. Сорвал с головы кубанку, вытер ею лицо, задумался. Может, кончать эту волынку с мешком, ведь его тяжесть отнимает почти все силы? Рука невольно стала цепко ощупывать туго набитый брезент. Подумалось: несу «подкрепленье» партизанам. Вот бы увидел Носке, чем занимаюсь.

Но как же все-таки подступиться к дядьке Андрею? Его же не купишь за кукиш… Выходит, что решение он принял правильное, мешок ни в коем случае бросать нельзя.

Немного отдохнув, Криворотый продолжал свой путь. Теперь под сапогами хлюпала вонючая жижа, начинался самый опасный участок болота. Он снял с плеча карабин и побрел дальше, опираясь на него, как на палку. Прямо перед ним выросла стена лозняка. Климчук обрадовался — пожалуй, здесь будет неплохая опора. Около кривой и чахлой березки увидел темное трясинное «окно», заполненное черной водой и поросшее тростником. Хотел перескочить его, но не хватило сноровки, и он со всего размаху плюхнулся в топь. Бросив мешок и карабин, Климчук замолотил изо всех сил руками, пытаясь выкарабкаться из трясины. Но чем больше он барахтался, тем глубже уходил в ее черные недра.