Леса моря. Жизнь и смерть на континентальном шельфе - [126]

После продолжавшегося минуту пристального осмотра омар покидает нас. Не торопясь, этот герцог Витч-Каньонский отправляется дальше, чтобы проинспектировать другие подвластные ему территории. Мы бы охотно последовали за ним, но нас настойчиво зовут сверху. Они требуют, чтобы мы поднимались.

Когда мы наконец стартовали, Рич выключил все лампы, и внутренние, и наружные. По мере того как глаза приспосабливались к темноте, видимость постепенно тоже улучшалась, и нам открылся серебристо-серый мир. Сумерки в полдень. Трудно сказать, с какой скоростью мы поднимаемся. 'Если судить по глубиномеру, мы находимся в 40 футах над дном, и перед нами, открывается обманчиво ясный вид рельефа с перемежающимися неровными участками света и темноты. Как видно, мы попали в течение, которого не заметили на дне, и теперь оно плавно несет нас. В залившем все вокруг сумраке открывающийся внизу призрачный пейзаж кажется удаленным от нас на много миль. Рич говорит, что мы, во-видимому, дрейфуем вверх по местному боковому каньону, раз в продолжение такого долгого времени дно остается в поле нашего зрения.

Когда расстояние до дна достигло примерно 75 футов, мы перестали его видеть и снова стали свободно подниматься через серые воды, постепенно начавшие зеленеть. В 100 футах ото дна Рич выпускает немного воздуха, чтобы замедлить подъем, и теперь мы движемся к поверхности в сопровождении множества крохотных сверкающих пузырьков. В густой синеве, открывающейся наверху, они представляют собой великолепное зрелище, не то, что в нижних слоях, где вода имеет удручающе серый оттенок.

Внезапно мы попали в бурное волнение, которое после двух с половиной часов полного спокойствия показалось нам довольно неожиданным. Испытывая бортовую и килевую качку, мы приближаемся к месту встречи с судном.

Это был мой последний прямой контакт с донным миром на наружном участке континентального шельфа. Следующие погружения, в Витч-каньон и в два других, каньоны Гидрограф и Оушеанограф, образующие заметные „зарубки" на кромке шельфа дальше на восток, совершили другие члены группы. Дно этих двух последних каньонов на больших пространствах покрыто галечником и валунаму, указывающими на относительную близость эпохи доисторических ледников.

Эти каменные поля населяет богатая фауна. Между серыми камнями, подобно цветам, высовываются мясистые, малинового цвета актинии (Теа-Па); пятилучевые и многолучевые морские звезды встречаются здесь гораздо чаще, чем на участках с более мягким дном, где я проводил наблюдения.

На уровне 1000-футовой отметки в каньоне Оушеанограф Джо и Рича сопровождал косяк, состоявший примерно из семидесяти пяти обыкновенных колючих акул. Они вертелись вокруг «Нектона», подходили совсем вплотную к иллюминаторам аппарата, потом исчезли из поля зрения. Джо заснял их. Возбужденное, беспорядочное поведение акул резко контрастирует с осторожной бдительностью и военной выправкой кальмаров, которых я видел. Но Джо справедливо заметил, что поведение донных животных, наблюдаемое из сильно освещенного подводного аппарата, производящего странные звуки, вряд ли следует принимать за норму. Джо считает, что участники погружения должны в продолжение какого-то времени сидеть на одном месте, приспособиться к темноте и, может быть, пользоваться для наблюдений инфракрасной трубкой ночного видения (ноктовизором) или другим подобным оборудованием, незаметным для животных.

После этих погружений до конца экспедиции мое участие в открытиях друзей заключалось лишь в том, что я просматривал их видеозаписи. Но нигде больше мы не встретили такого разнообразия донного рельефа и такого изобилия живых существ, как на территории «поселений» в Витч-каньоне. Если зайдет речь о том, чтобы сохранить некоторые районы наружной части континентального шельфа как уникальные и ценные природные комплексы, этому участку каньона следует отдать предпочтение в первую очередь. Пока же на многих снимках экзотического мира дна и его обитателей, к сожалению, заметны свидетельства вторжений. И я стал вести журнал, в который заносил сведения о захламлении дна.

В течение двадцати двух коротких спусков на дно самого наружного участка шельфа и его каньонов я и другие увидели и засняли: десятки бутылок и банок из-пой напитков, многочисленные банки из-под красок емкостью в один галлон, семь 55-галлонных бочек, запутанную проволоку № куски тяжелого троса от рыболовных снастей и судовых такелажных принадлежностей, части нейлоновых сетей, подшипник оси трала, бесконечное количество запутанной веревки, несметное число картонных коробок, затонувшую радарную антенну, не поддающиеся счету ловушки-привидения, некоторые из них деревянные, другие же сделаны из покрытой пластиком проволоки.

То, что почти ничего не весящие отбросы с судов быстро достигают дна, ясно показывают кадры, снятые Кеном. Однажды днем, сидя в «Нектоне», он снял креветку, которая билась над чем-то, по виду похожим на мертвых белых червей. При более внимательном рассмотрении оказалось, что это были кусочки недоеденного спагетти, выброшенные за борт нашим коком после ленча всего за час до этого.