Лес за пределами мира - [7]

Тогда Уолтер спросил:

— Тогда скажи мне, давно ли ты здесь живешь?

— Давно, — отвечал старец, — я пришел сюда молодым человеком, полным сил.

Уолтер продолжал:

— Этот дом, его построил ты? Эта пашня, и деревья в саду, виноградник, коровы и овцы, это все принадлежит тебе, или досталось тебе от кого-то другого?

Старец отвечал:

— Ничто из перечисленного тобой не принадлежит мне; жил здесь до меня некий человек, и все это я получил от него в наследство, подобно тому как получают родовую землю и родовой замок, с множеством припасов.

Уолтер продолжал свои расспросы.

— Тот, о ком ты говоришь, жил здесь до тебя?

— Да, — сказал старик. — Он не только жил здесь до моего прихода, но и некоторое время после.

Некоторое время он молчал, затем сказал:

— Я убил его: и сделал это не смотря на то, что желал ему лучшей участи.

Уолтер спросил:

— Ты пришел сюда по своей воле?

— Может быть, — отвечал старец, — кто знает? Кто может сказать о себе: я делаю то или это по своей воле? Я просто делаю что-то, или не делаю.

— Тогда скажи мне, почему ты убил этого человека? Он желал тебе зла? — спросил Уолтер.

— Когда я убил его, я думал, что он желает мне зла; теперь же я знаю, что это не так. Это было как если бы я шел дорогою, а он встал на моем пути и не пускал меня; тогда я убил его и продолжил свой путь.

— И что же из этого вышло? — спросил Уолтер.

— Зло, — коротко ответил старик.

Уолтер молчал, старик также не произнес ни слова; на лице его появилась улыбка, немного светлая, немного грустная. Уолтер взглянул на него и спросил:

— Следовательно, это случилось потому, что ты хотел продолжить свой путь?

— Да, — отвечал старец.

— Открой же мне, что это была за дорога; куда она вела и куда бы привела, почему ты должен был следовать ей, ведь твои первые шаги были связаны с убийством?

— Этого я тебе не скажу, — отвечал старец.

И они замолчали, оба, и каждый из них не начинал разговора, потому что понимал, что все сказанное далее уже не будет иметь никакого значения.

Так прошел день, и наступила ночь; никто и ничто не потревожило их сон, а поутру, наскоро позавтракав, большая часть их отправилась со стариком на охоту, и шли они, все вместе, три часа по направлению к подножию скальной гряды, густо поросшему деревьями, орехами и колючками, тут и там виднелись могучие дубы и ясени; именно здесь, по уверению старика, водились самые крупные олени.

Охотникам ничего не нужно было объяснять, а потому, старик, указав им оленьи следы и дав несколько советов, вернулся к Уолтеру, который не имел желания участвовать в охоте, но очень хотел возобновить прерванный накануне разговор. Тот, со своей стороны, похоже, не имел такого желания, и повел Уолтера на курган или пригорок, посреди открытой равнины, поросший деревьями, откуда было хорошо видно все; но пока они шли туда, путь их лежал не сквозь деревья, но сквозь низкий кустарник, простиравшийся до самого подножия скал; и Уолтер заметил, что во всех других местах, за исключением одного, насколько охватывал взгляд, скалы казались почти или совершенно гладкими, или же иногда нависали над деревьями, в то время как в этом месте они расступались; к этой расселине полого поднимался склон или осыпь, и скрывался в ней. Уолтер долго смотрел в этом направлении, не говоря ни слова, пока старик не сказал: "Что! что такого необычного увидел ты перед собою? Что ты так пристально рассматриваешь?"

Уолтер отвечал:

— Готов поклясться, что вон там, где пологий склон поднимается к расселине в скалах, есть проход, ведущий на ту сторону гряды.

Старик улыбнулся и сказал:

— Да, сын, говоря так, ты не ошибаешься; это проход, ведущий в страну медвежьего народа; эти огромные люди спускаются здесь, когда идут ко мне, чтобы совершить обмен.

— Понятно, — сказал Уолтер; он немного повернулся, осмотрел скалу и увидел, как в нескольких милях от них дорога резко поворачивает в сторону моря, пересекает равнину и много далее упирается в бухту, затем посмотрел на север и запад, изучая оставшуюся часть каменной гряды. И примерно в центре северной части, по направлению к бухте, он заметил темное пятно на скале, видом своим напоминавшее осколок кувшина. Своим почти черным цветом оно отчетливо выделялось на сером фоне скалы.

Уолтер повернулся к старику.

— Вон там, мой друг, вон то место, которое, по всей видимости, есть проход; куда он ведет? — И он указал на него рукой; старик не проследил взглядом в указанном ему направлении, но, глядя в землю, смущенно произнес:

— Может быть, я не знаю. Не думаю, чтобы это был еще один путь в страну медвежьего народа. Он ведет в дальние земли.

Уолтер ничего не сказал; странная мысль пришла ему в голову, мысль о том, что старику все же известно об этом проходе, но он по какой-то причине предпочитает умолчать об этом, и еще — что пройдя по нему, он найдет ту странную троицу; сердце его бешено заколотилось, ему стало трудно дышать, и в течение длительного времени он не возобновлял разговора, но когда возобновил, голос его звучал глухо и хрипло, совершенно неузнаваемо:

— Отец, скажи мне, заклинаю тебя Богом и всеми его святыми, тот проход, что виден отсюда как осколок кувшина, не был ли той самой дорогой, из-за которой, как ты полагал, ты должен был совершить убийство?