Лес священного камня - [64]
В большой заплечной корзине принесли подарки и вручили их родителям жениха: корзинку для сбора риса с фаянсовой посудой[83], лопатку свиньи, которую принесли в жертву родители жениха, лопатку свиньи, которой родители Джанг отдарили сватов, голову, кишки и печень свиньи, принесенной в жертву в честь родителей жениха.
В половине шестого Бап Тян предложил посредникам по щепотке пивной барды, пропитанной кровью. Кронг Коротышка и Банг Олень, как и все, помазали ею голову свиньи, испрашивая благополучия и богатства. После этого хозяин дома обменялся целованием рук с каждым присутствующим и вручил корзину с подарками Ндэху, который от имени Бап Тяна передал ее Кронгу Коротышке. Голову свиньи оставил у себя отец невесты. Вьетнамская пиала с пивной бардой и кровью двух жертв была поднесена посреднику в благодарность за его услуги. К этому подарку Бап Тян добавил еще большую пиалу для старшей сестры жениха и маленькую пиалу для младшей сестры Кронга Коротышки, которая живет в его семье. Обе эти женщины остались в деревне стеречь хижину[84].
Церемония завершилась добрым стаканом спиртного. Банг Олень, пребывавший в приподнятом настроении от всего происходящего, а главное от выпитого рнэма, неустанно восхвалял свой клан.
Кронг Коротышка передал Бап Тяну лопатку свиньи, принесенной в жертву в честь Кронга. Бап Тян отрезал от нее огромный кусок сала и поднес его мне. Такие же куски получили его «сестра» Гриенг и его «мать» Тро.
Часть гостей из Ндута уже отправилась домой. Перед уходом жена Ндэха подарила большой ком табаку Бап Тяну, а он дал жене своего джоока котелок, наполненный кровью.
Неожиданно появился Дрым-Кранг и предложил каждому калебасу с водой, в которой плавало несколько рисинок. Гости по очереди окунали пальцы в воду и подносили их ко лбу и к сердцу. Это должно было снять с них опьянение. Анг, которой пришлось пить со всеми молодыми людьми, лежала на полу мертвецки пьяная. Ее мать собрала по всей деревне «воду, способную протрезвлять», и смачивала Анг целебной влагой грудь, лоб и область сердца. Но, видимо, ее целительные свойства не так уж велики: хорошенькая Анг лишь шевельнулась и, как только ее уложили на нары, заснула как убитая.
Бап Тян роздал по всей деревне свадебные трубочки для рнэма. Его маленький сын Чонг Толстопузый отнес в каждую семью две трубочки и кусок свинины.
Молодежь обеих деревень продолжала есть и пить. Бангу Ученику удалось увести Джанг в дом людей из клана Бон Джранг, где пиршество было в разгаре. Она даже согласилась, чтобы я перевязал ей глубокий порез на большом пальце ноги. Опустошив открытые вчера кувшины, мы отправились к Бангу Оленю пить свежий рнэм, с которого он уже снял пробу. Длонг Чернявка и Янг — девушка из клана Тиль, жившая у истоков реки, а теперь перебравшаяся к Кронгу Коротышке, — принялись петь, стараясь перещеголять друг друга. Но так как они изъяснялись на разных наречиях, то исполняли куплеты, не подходившие один к другому по смыслу.
23 февраля
Утром в деревне было тихо. Накануне вечером молодые люди пели и пили, но улеглись рано, устав от предыдущей бессонной ночи и огромного количества выпитого спиртного. Около девяти часов утра гости из Ндута пошли домой.
Бывший начальник кантона и Кронг Коротышка остались в Сар Луке досыпать. Ндэх был занят тем, что снимал кору с ветки ндроонг (латинское название не установлено).
Перед уходом Кронг Коротышка посоветовал Сраэ не задерживаться в Сар Луке: женитьба не должна помешать ему возвратиться в школу, которая поможет ему в будущем стать человеком. «Видишь, я сам с юных лет работал у европейцев и стал куангом», — сказал Кронг. Сраэ слушал его потупившись. Он даже не показал отцу словарь, который я ему подарил. Уже три дня он гостил у родителей Джанг, еще через четыре дня он с молодой женой вернется к своим родителям.
Сраэ отдал своей матери щенка, которого ему подарили, а мать оставила кувшин, принесенный с рнэмом в первый вечер. (Кувшин все равно вернут через четыре дня).
Бап Тян и Кронг Коротышка, прощаясь, обменялись целованием руки, произнеся при этом обычные пожелания.
Матери Сраэ кто-то посоветовал:
— Смотри не сердись, не ссорься ни с кем в эти дни.
— А что?
— Ты ведь оставляешь здесь своего сына.
После ухода родителей Сраэ и его «брат» Манг Тощий вылили остатки из праздничных кувшинов и перемыли их.
Ребятишки удили рыбу и даже построили маленькую плотину, чтобы загнать рыбу в вершу. Потом они начали играть в проповедь. Манг Карлик сел на корточки под навес кузни между Тонгом Заикой и Кронг-Токело, и все трое принялись распевать во все горло непонятные песни, в которых время от времени можно было различить слова: «Аэ диэ («бог» на языке радэ), Аэ диэ!». На мой вопрос, что это значит, Манг Карлик, к великой радости ребятни, ответил: «А мы делаем, как те христиане, которые приходили сюда недавно. Я — пастор радэ. Тонг Заика — один из певчих, а Кронг-Токело — молодой француз, на котором была салфетка».
В два часа дня возвратился с поля Тру с рабочими. Начальник кантона кончил корчевать свой участок. В конце дня пришли и остальные группы работавших.
