Лес священного камня - [27]

и получал от них. Прежде всего он отдал дань уважения своему джооку. поднес к губам Бап Тяна сосуд с рнэмом и положил ему в руку горсть клейкого риса с тремя довольно грязными кружочками требухи. Бап Тян поцеловал рис и сделал вид, что кладет несколько зернышек в рот, потом произнес вместе с Ндэхом пожелание, принял подношение и передал его своему второму сыну, наблюдавшему за этой сценой. Бап Тян в свою очередь преподнес своему джооку сосуд с напитком и горсть риса с требухой. Затем Ндэх обошел всех куангов, и каждый высказал пожелание:

Съедим цыпленка сообща,

Спиртного выпьем сообща…

Разумеется, как этнограф, я не мог не принять участие в церемонии и в трапезе. Меня удивлял и даже беспокоил странный вкус этого варева из требухи, и Кронг-Бинг подтвердил мою догадку: «Это всего-навсего дерьмо буйвола». Действительно, только толстая кишка была промыта, а желудок и прочие органы со всем содержимым были сложены в огромный металлический котел, залиты водой и приготовлены «по-мнонгски».

Все ели, пили, шутили. Тру поддразнивал своего «брата» Кронг-Бинга и его джоока Манга из Бон Джа, которые вскоре совершат обменное жертвоприношение. Тру говорил мне нарочно громко, так чтобы слышали все на помосте: «Знаешь, Йо, они действительно могущественны. Каждый принесет в жертву по три буйвола». Кронг Коротышка кричал со смехом: «Ой, врет!», а староста Бон Джа старался мне растолковать: «Не слушай его, Йо. Это все враки, враки!» Как только Тру повторял свои шуточки, Манг подскакивал и горячо ему возражал.

Мне рассказали, какие прозвища у куангов. Старосту Бон Джа, например, называют Манг-Сир Слоновая Кость. Те, кто сидел рядом и слышал эти объяснения, завели шутливые песенки, высмеивающие куангов. О Бап Тяне, прозванном Танг-Дам-Тланг, пели такую песенку:

Танг Почтенный Ястреб!

Похититель чужих жен.

Все ищет Сумасбродку Енг,

Кем сын его — Банг — рожден.

Бап Тян бурно протестовал: Енг Сумасбродка — названая маменька[37] жены, следовательно, между ними не может быть любовной связи, в этом отношении табу соблюдается очень строго. Енг Сумасбродка через несколько лет после смерти мужа родила «дитя любви» (выражение, принятое у мнонгов), и мне рассказывали, что отцом маленького Банга считается Боонг Помощник. Приписывать отцовство Бап Тяну — нечто чудовищное, но намеки на нарушение табу и любовную связь с тещей или невесткой — излюбленные шуточки мнонгаров.

Около десяти часов утра молодые люди приступили к разделке туш буйволов, а на помосте по-прежнему пировали и веселились. Во многих других хижинах также открывали кувшины. Зять Кронг-Бинга вспрыснул приход родственников своей жены, — она родом из Нёнг Браха, — а мой джоок в той же гостевой угощал пришедших с ней женщин — Анг-Сиенг и Джоонг-Сиенг. Мне пришлось выслушать подробный рассказ о пятнадцати буйволах, принесенных Кронгом Коротышкой в жертву за всю его жизнь.

Раздачей мяса лично руководил бывший начальник кантона. Лучшие куски он отдал гостям, от которых раньше были получены такие же подношения, или тем, с кем налаживал взаимный обмен «дарами». Два куска остались неприкосновенными: правая лопатка для Бап Тяна и большой кусок вырезки для посредника Лоонг-Рау в качестве вознаграждения.

В половине третьего на главный помост с навесом вынесли маленький кувшин без горлышка с рнэмом для «заключительного обмена пищей». То ли все устали после бессонной ночи, то ли пиво стало менее крепким, но обряды выполнялись очень вяло. Как того требовал обычай, вынесли все подарки, поднесенные Ндэхом своему другу, с которым они обменялись клятвами. Эти подношения представляли собой набор разнообразных украшений, одежды, инструментов и даже посуды. Но в отличие от используемых в быту вещи были выполнены очень тщательно, а некоторые имели художественную ценность: одни были сделаны из плетения с черным рисунком по белому фону, другие привлекали глаз разноцветными нитями. Среди подарков можно было увидеть предметы обрядового назначения: например, маленький набедренный пояс-передник из узкой полосы ткани с черно-белой вышивкой, окаймленный двумя красными полосками. Хозяйка дома возложила его на труп буйвола как погребальный дар, а потом подвесила к жертвенному шесту. Эти су троанъ динг дор всегда великолепно выработаны, их ткут специально по случаю обменного жертвоприношения.

Потом принесли красивый рог с ручкой, наполненный рисовым пивом. Бап Тян, Ндэх и его старший брат Нгэ-Доонг держали над ним, зажав в кулак, несколько маленьких кусочков сердца буйвола, несколько крупинок риса и крошечные кубики, вырезанные из луковицы магического растения падди.

Все трое произносили заклинания:

Пусть буйволы приходят справа к нам.

Пусть падди к нам приходит слева,

Пусть будут дети, которых сможем

мы прижать к груди,

Пусть не случится так, что вдруг сбегают души,

Из-за чего ты вдруг становишься рабом,

Из-за чего ты вдруг теряешь слух.

Вы, души буйволов, задержитесь хоть на вершине рла.

Душа падди, ты задержись хоть на усиках колоса;

Кувшины Нто, кувшины Нта пусть в ряд стоят

вдоль всей стены жилища.

Братья разжали кулаки, так что их содержимое упало в рог, и внимательно присмотрелись к тому, что там происходило. Все брошенное пошло ко дну. Бап Тян тоже разжал горсть. Хорошее предзнаменование! Кусочки сердца, крупинки риса и куски магического растения погрузились на дно. Братья поднесли рог к губам Бап Тяна, и под неистовые крики присутствующих и их завывания он одним духом осушил огромную дароносицу. Бап Тян не только проглотил два или три литра пива, но и съел зернышки риса и кусочки сердца и растения, лежавшие на дне сосуда. Потом оба