Лес священного камня - [101]

Раздел имущества закончился спокойно. Но вот полчаса спустя после того, как его отчитала Бронг, Тян вдруг взорвался. Нападение вдовы так его оглушило, что он застыл на месте, сидя на корточках около двери. Теперь, когда все уже забыли о ссоре, он вдруг взревел от ярости и набросился не на ту, которая его оскорбила, а на своего друга Банга Оленя.

— Правда, я Бон Джранг, но все равно это мое дело, потому что я женат на женщине из клана Дак Тят, а значит, имею право говорить. Банг Олень, женатый на женщине из клана Тиль, говорит, а мне не дают раскрыть рта. Я сплю с женщиной из клана Дак Тят, так же как он спит с женщиной из клана Тиль.

Тян побагровел, как петух перед дракой. Банг Олень, смеясь, ответил ему:

— Чего ты ко мне привязался? Я тебя не трогаю, чего же ты на меня накидываешься?

— Меня оскорбила женщина из клана Тиль, твоя жена принадлежит к этому клану, а муж и жена неразделимы, и даже был случай, как рассказывают французы («даже» одно из немногих наших слов, знакомых Тяну благодаря тому, что он посыльный и связан с белыми или их служащими), когда муж и жена из клана Тиль напали на мужа и жену из клана Дак Тят.

— Ты важничаешь, — добавил он, — потому что ты куанг. Но я тоже буду могущественным. Ты куанг, потому что совершил обменное жертвоприношение. Но как только я отделюсь от отца, я совершу там бох и тоже стану куангом.

Боонг Помощник рассмеялся:

— Он оскорбляет и ругает всех подряд, потому что хочет устроить обменное жертвоприношение.

Все засмеялись, и даже Тян успокоился. Было уже поздно, и вскоре после этой неожиданной — вспышки те, кто уже достаточно выпил или кого вообще не привлекали кувшины, начали расходиться по домам. Девочки из дома покойного направились к семейной двери и молча бросили горсти песка, чтобы прогнать привлеченных несчастьем духов, для которых дети — легкая добыча.

Запоздавшие Тро-Джоонг и Краэ-Дрым получили причитавшуюся им долю мяса. Мбиенг заявил, что завтра не нужно жать, иначе рис, который они сожнут, не будет придавать людям силы.

Пиво было уже некрепкое, и вообще все устали от ежедневных погребальных обрядов. Наследство поделили, так что оставаться больше было незачем. Посторонние разошлись по домам. В семь часов вечера в комнате, где за несколько минут до этого кипели страсти, осталось только несколько усталых людей, подавленных горем и совершенно разбитых выполнением бесконечных обрядов. Их вид — распущенные волосы, отсутствие украшений, опухшие от слез лица — усиливал ощущение подавленности и тоски, царившей в их жилище. Но ни стонов, ни жалоб больше не было слышно: после возвращения с кладбища нельзя плакать или причитать.

Тоонг вынес в гостевую новый кувшин с рнэмом, рядом поставил пустой янг дам и положил охапку листьев рхоонг, и на нее — топор. Вся семья собралась вокруг для выполнения обряда «обмахивания тела» (прах сак). Тоонг перерезал курице горло над топором и листьями так, что на них стекла кровь. Окровавленный топор он восемь раз приложил к ноге каждого из присутствовавших, считая вслух. Затем он обратился к умершему:

Оставь нам соль и падди,

Табак и перец;

Но унеси с собой ты тяжбы и долги.

После окончания обряда помазания все уселись вокруг листьев, тесно прижавшись друг к другу. Тоонг взял маленький кувшин без горлышка и описал им восемь кругов над их сближенными головами, обращаясь к умершему с той же мольбой. Он поставил янг дам на землю, опустил в него палец и приложил его к сердцу своего соседа: «раз!», снова смочил палец, поднес его к соседу — «два!», и так до восьми. При этом он повторял ту же мольбу. Когда этот обряд был выполнен над всеми членами семьи, он взял окровавленные листья и провел ими по чердачной перегородке, лотом по куче риса, по кувшинам, корзинам, полке для кувшинов и так далее… В заключение он помахал ими над всеми членами семьи, по-прежнему сидевшими на корточках. Ван Вдовец, его дядя по материнской линии, выполнил все очистительные обряды над ним и бросил листья для изгнания злых духов в глубину хижины. В заключение все пили рнэм.

Бронг Вдова на той же «площадке» выполнила обряд попроще: для нее не так важно было очиститься, как освятить унаследованное имущество. Она принесла в жертву цыпленка и янг дам с пивом, провела зияющей раной жертвы по «рису для выплевывания», по каждому кувшину, полученному при дележе, и по собственным кувшинам. О покойном брате она уже почти не думала. Она просила:

Душа соли, душа падди,

Души буйволов, души кувшинов,

Ничего не бойтесь, не убегайте…

Обряды эти проводились в очень узком кругу, без посторонних (если не считать меня).

2 декабря

Впервые после похорон женщины с утра принялись обрушивать падди.

Джиенг, ее дочь Анг Вдова и сын Тоонг Повар с женой Манг собрались около двери, чтобы пойти на кладбище. К ним присоединились Бронг Вдова и Банг Олень. Ван Вдовец тоже хотел пойти, но сестра посоветовала ему остаться: «У тебя жар, а нас и так много». Она повторила это несколько раз, но Ван настоял на своем. Он прошел с нами несколько шагов, но затем все же возвратился домой и лег. Мы вышли без четверти девять. Банг Олень сказал, что следует остерегаться больших обезьян. На предстоящую церемонию «посещения кладбища»