Лермонтов: воспоминания, письма, дневники - [111]

Ответ 1: Зовут меня Александр Владиславлев, граф Браницкий, от роду мне 21 год, веры христианской, Римско-Католического исповедания, у Святого причастия бываю ежегодно.

Вопрос 2: Какого Вы звания и если состоите на службе то где и в каком чине числитесь.

Ответ 2: Дворянин в службе не нахожусь.

Вопрос 3: На предь сего не бывали ль вы за что под судом и по оному равно и без Суда в каких штрафах и наказаниях?

Ответ 3: Никогда ни за что под судом не находился и никаким штрафам и наказаниям не подвергался.

Вопрос 4: Военно-Судной Комиссии нужно иметь от вас сведение имели ли вы от подсудимого поручика Л. Гв. Гусарского полка Лермантова поручение, когда вы оное получили и чрез какое посредство? в чем именно заключалось то поручение и как таковое Вами было исполнено?

Ответ 4: От подсудимого Поручика Л. Г. Гусарского полка Лермонтова получил я 22 числа сего месяца письмо, в котором просил меня сказать барону Ернесту де-Баранту чтобы он прибыл к нему того дня вечером в 8 часов на Арсенальную обвахту, но зачем именно я не знаю, письмо это принес ко мне человек Лермонтова и я оное доставил лично Господину Баранту и когда он прочел то письмо тогда я оное разорвал и совершенно уничтожил.

Вопрос 5: В означенных ответных пунктах самую ли истинную правду вы показали?

Ответ 5: Все выше писанное показал по сущей правде.

Сии вопросы сочинял Аудитор 13 класса Лазарев.

К сим ответам Дворянин Граф Александр Браницкий руку приложил.

При сем присутствовали: [следуют подписи].

[10 апреля 1840]

В Петербурге таскают теперь историю Лермонтова — глупейшую.

[Запись К. А. Полевого в дневнике. «Исторический Вестник», 1887, кн. 11, стр. 328]

Определение Генерал Аудиториата, последовавшее по военно-судному делу о Поручике Лермантове.

На всеподданнейшем докладе Генерал-Аудиториата по сему делу собственною Его Императорского Величества рукою написано:

«Поручика Лермантова перевесть в Тенгинский пехотный полк тем же чином; отставного поручика Столыпина и Г. Браницкого освободить от подлежащей ответственности, объявив первому, что в его звании и летах полезно служить, а не быть праздным. В прочем быть по сему».

Николай

С. Петербург

13 Апреля 1840.

Генерал-Аудиториат, по рассмотрении военно-судного дела, произведенного над Поручиком Лейб-Гвардии Гусарского полка Лермантовым, находит:

Поручик Лермантов, 16-го Февраля сего года, приехав, с дозволения Полкового Командира, в С-т Петербург и бывши того же числа на бале у Графини Лаваль, поссорился там с Бароном де-Барантом. — Поводом к неудовольствию между ними было то, как Поручик Лермантов показал, что де-Барант объявив ему на бале, будто он Лермантов говорил об нем какой-то особе, которой впрочем не назвал, невыгодно, — требовал от него объяснения, а когда Лермантов уверял его, что это несправедливо, — Барант, обнаруживая к нему недоверчивость, упрекал его в дурном поступке, называя оный «сплетнями». — На это Лермантов отвечал, что выговоров и советов не принимает и находит поведение его, де-Баранта, весьма смешным и дерзким. — После этого де-Барант сказал, — что если бы находился в своем отечестве, то знал бы, как кончить это дело; — а Лермантов возразил, что в России следуют правилам чести также строго, как и везде, и что русские меньше других позволяют оскорблять себя безнаказанно. Затем де-Барант вызвал его на дуэль, — и они расстались.

Через день после того, 18-го февраля, в 12-ть часов утра, Поручик Лермантов и Барон де-Барант съехались на Черной речке по Парголовской дороге с секундантами, которыми были: со стороны Лермантова уволенный от службы из Лейб-Гвардии Гусарского полка Поручик Столыпин; а со стороны Барона де-Баранта французский подданный Граф Рауль д'Англес. — Выбор оружия предоставлен был де-Баранту, как считавшему себя обиженным, и он выбрал шпаги, которые привезены были секундантом его; но в самом начале дуэли, у шпаги Лермантова переломился конец и Барант нанес ему в грудь легкую рану, которая заключалась в поверхностном только повреждении кожи.[411] — После того они, по сделанному предварительно условию, взяли пистолеты, которые привезены были секундантом Лермантова, и должны были стрелять вместе по счету. — Де-Барант сделал промах, а Лермантов, как сам он показал, опоздавши несколько выстрелом, — выстрелил уже в сторону. — Этим кончилась дуэль их, и они тут же помирились.

В тот же день поручик Лермантов отправился в полк и о произведенной им дуэли начальству не донес, единственно потому, как отозвался, что дуэль не имела пагубного последствия.

Вскоре однакож разнесшиеся слухи об этой дуэли дошли до сведения Полкового Командира, на спрос которого Лермантов признавшись, объяснил все подробности сего происшествия с вышеизложенною точностию, — что подтвердил и по предании его потом военному суду.

Показаний других лиц, которые бы подтверждали или опровергали объяснения подсудимого, по делу нет, кроме одного секунданта его, поручика Столыпина. — Сам Барон де-Барант, по предании Лермантова суду, выехал за границу, и как он, так и бывший со стороны его секундантом Граф д'Англес — остались не спрошены; а других, которые бы были свидетелями ссоры их в доме Графини Лаваль, — не открыто. Поручик же Столыпин отзываясь, что и его при ссоре не было, показал однакож об ней, по рассказам Лермантова, согласно с его объяснениями. — О самой дуэли Столыпин отвечал точно то же, что показал и Лермантов отзываясь, что куда направлен был пистолет Лермантова при выстреле: в противника ли его, или в сторону, он определить не может, но утверждает, что Лермантов стрелял, не целясь.