Лэрд, который меня любил - [3]

Кейтлин засунула в дорожную сумку шаль с большим усилием, чем требовалось. Пропади оно всё пропадом; если бы только она сдержалась тогда, три месяца назад, и не позволила Александру МакЛину вынудить её сказать и сделать то, чего не следовало. Но теперь уже поздно было что — либо делать — разве что использовать так удачно подвернувшееся приглашение для восстановления благосклонности общества по отношению к ней и к её семье.

Мэри изловчилась и коснулась одного из новых платьев, разложенных на кровати и готовых к оборачиванию в бумагу, прежде чем их упакуют:

— Наверняка ни у кого в доме герцогини не будет таких красивых платьев, как эти. Ты шьёшь лучше большинства модисток с Бонд Стрит.

Кейтлин улыбнулась:

— Спасибо. Какой приятный комплимент. Особенно я горжусь серебристым; оно для маскарада.

— На тебе оно прекрасно смотрится, даже при том, что мама заставила тебя поднять повыше вырез, — Мэри скорчила гримасу. — Если бы делать по её, ты пошла бы на маскарад, зашитая от подбородка до пальцев ног в широкий полотняный картофельный мешок. Мама чересчур переживает, хоть даже и из — за тебя, — лицо Мэри порозовело.

Хорошее настроение Кейтлин улетучилось:

— Я больше никогда не позволю своей вспыльчивости снова взять над собой верх. Если бы я не вела себя так ужасно, то Триона не почувствовала бы необходимость явиться ко мне в Лондон на выручку, и тогда бы ей не пришлось выходить замуж, и… — Горло Кейтлин болезненно сжалось.

Мэри схватила сестру за руку:

— В конце концов, ведь всё устроилось. Триона глубоко полюбила своего нового мужа и сказала, что должна бы тебя благодарить за то, что встретила его. А бабулю ты сделала очень счастливой женщиной. Она возбудилась, как ягнёнок при виде похожего на него шерстяного свитера.

— Бабушка считает, что всё, что имеет отношение к МакЛинам — это чудесно, особенно когда у неё появилась возможность заполучить нескольких правнуков.

— А, наверное, это так…

Из прихожей послышался шумный топот, прозвучавший, как возня целого стада телят. Потом короткий стук, — и дверь настежь распахнулась, обнаружив за собой Уильяма, старшего из их братьев, за ним следовали на удивление элегантно одетый Роберт и слишком тощий Майкл.

Все они были очень высокими, особенно Уильям, который в двадцать один год достигал впечатляющего роста в 1,93 м, и плечи его были соответствующей ширины.

Майкл, только недавно оправившийся от очередной грудной болезни, бросил своё долговязое шестнадцатилетнее тело на стул у камина:

— Ну? — спросил он, разглядывая платья и туфли, и безделушки, валявшиеся по всей комнате. — Я — то думал, ты уже всё упаковала!

Мэри оскалилась:

—У Кейтлин было только две недели на сборы; ты же знаешь, что этого недостаточно.

Кейтлин одарила Майкла ровным взглядом:

— Вы все пришли нам мешать? Уверяю вас, что нам и так есть чем заняться, а не только вас развлекать.

Роберт разглядывал содержимое кровати через лорнет, который он стал носить не так давно:

— Господи Боже, женщина! Сколько же всего ты с собой берёшь?

Кейтлин посмотрела на брата, прищурив глаза:

— Ты обязан использовать эти нелепые окуляры?

— Это модно, — сказал он весьма решительно, хотя выглядел не слишком уверенно.

— Среди близоруких циклопов — возможно.

Мэри хихикнула, а Майкл и Уильям громко захохотали.

Роберт засунул лорнет в карман и произнёс высокомерным тоном:

— Только потому, что ты не ценишь хороший стиль…

— Она ценит, тоже ценит! — перебила его Мэри. — Ты бы видел, какие она сотворила платья.

Кейтлин разгладила голубой халат на кровати.

— Если верить списку развлечений, предлагаемых герцогиней, у меня платьев меньше, чем нужно, но придётся как — то выкручиваться. Я всегда могу сменить накидку и туфли и внести небольшие изменения, чтобы выглядеть по — новому.

— Кейтлин даже переделала своё старое платье наездницы, — Мэри дотянулась до дорожной сумки и бережно потрогала коричневый вельветовый наряд для верховой езды. — Когда ты вернёшься, ты поможешь мне сделать такой же?

Майкл громко засмеялся:

— И куда ты будешь его надевать? Для верховой езды у нас только и есть, что старая толстая помещичья кобыла.

Мэри фыркнула:

— Важно не то, как выглядит лошадь, а то, как выглядит наездник.

— Провести много часов за изготовлением платья для верховой езды только для того, чтобы надеть его один — два раза в месяц? — Казалось, Майкл очень удивился этой мысли.

— Если оно мне пойдёт, я смогла бы.

— Тщеславие — это порок. Папа говорил нам это миллион раз.

— Это вовсе не тщеславие — желание хорошо выглядеть; тщеславие — это когда ты считаешь, что выглядишь настолько хорошо, что даже неважно, во что ты одет.

Тут между Мэри и Майклом начался спор, который разгорелся ещё больше, когда Роберт и Уильям начали их подначивать.

Кейтлин не обращала на них внимания и убрала расшитую блёстками накидку, которую она купила в пору своего короткого пребывания в Лондоне три месяца назад. Неужели это было так давно? Весь этот эпизод казался ей выцветшим ночным кошмаром. Она уже не могла отчётливо вспомнить ни балов и платьев, ни роскошных угощений и городских достопримечательностей, но она помнила каждую секунду, проведённую в опасном флирте с Александром МакЛином. Она чётко помнила, как разрешила ему учить её верховой езде. Как несмотря на то, что она ясно дала понять одному из грумов, чтобы он оставался поблизости для соблюдения внешних приличий, МакЛин легко и быстро избавлялся от него, посылая то за разными упавшими перчатками, то за унесённым шарфом, даже в такие дни, когда никакого ветра не было и в помине.