Лепрозорий - [23]

— Что случилось?

— Пора идти! И идти нам надо быстро. — Он потянул ее за руку, помогая подняться. Сонная девушка слабо понимала, зачем и куда он ее тянет.

— Да что случилось-то?!

— Слушай, — он многозначительно поднял указательный палец вверх.

Она последовала указанию и, замолчав, внимательно прислушалась, пытаясь уловить те звуки, что, судя по всему, так сильно взволновали Олега.

Лес молчал. Не было слышно пения птиц, не скакали по ветвям шустрые длиннохвостые белки, даже ветер не касался еловых и сосновых верхушек. «Тихо, как на кладбище», — подумала она. Ну и что с того?

«Звери и птицы просто чувствуют поблизости от себя заразу и инстинктивно избегают ее, вот и все, Олежка», — хотела сказать Диана. Но тут вдруг и сама у с л ы ш а л а.

Выстрел. Потом еще один. Судя по одиночности, стреляли из пистолета, хотя Диана не стала бы ручаться насчет этого.

— Поняла? — тихо спросил Олег. Диана кивнула.

— Как думаешь, далеко они отсюда?

— Не знаю… Трудно определить, — нахмурил брови, — черт ее знает, местную акустику. Но вряд ли очень далеко. Хотя и не слишком близко. Впрочем, чем дольше мы тут стоим, тем ближе они могут к нам подобраться.

Олег собрал свою поклажу, и они отправились дальше скорым ходом. Мужчина убежал вперед, выискивая в пути неприметные Дианиному глазу опасные овраги и выступающие из земли корни, чтобы предупредить ее о них заблаговременно. Журналистка шла следом. Недолгий сон придал ей сил лишь на короткое время, и вскоре она вновь плелась, еле-еле переставляя одеревеневшие ноги.

Однажды ей почудилось, что по коленке ползет что-то влажное и щекочущее, как червяк. Но это оказался простой муравей…

36

Максим Иваныч не смыкал глаз. Долгие годы службы в спецподразделениях КГБ, а потом ФСБ приучили организм засыпать только когда он мог себе это позволить. Внутренние резервы помогали обходиться в иных случаях без нормального полноценного сна целыми месяцами. Конечно, сейчас он уже был не тот, что в молодости, но все равно покрепче многих из числа нынешней молодежи.

И уж наверняка покрепче журналистки. Осознание последнего обстоятельства радовало его особенно. Капитан не мог преследовать их бегом, поскольку тратил время, чтобы обнаружить следы и понять, в каком направлении двигаться. Жаль, что с ним не было собаки-ищейки, все стало бы гораздо проще. Но содержание собак, как и всяких других животных, кроме тех, на ком покойный Померанцев ставил свои опыты, на территории Лепрозория были строго запрещено. Так что приходилось порой задерживаться, разбираясь в путанице настоящих и ложных следов. Наверняка это не журналистка плутает, а мужик пытается сбить погоню, понимал Максим Иваныч.

Сколько лет владельцу того джипа, что так безраздумно был брошен у ограды? Тридцать? Сорок? В любом случае, это не сопляк вроде тех, с кем капитану приходилось иметь дело в Лепрозории. Эх, ему бы таких, как этот «джипер», бойцов, ну хотя бы человек двадцать! Горы свернуть могли бы. Или уж, по крайней мере, не допустили бы ночного ЧП.

Капитан ждал встречи с этим человеком с интересом.

Мысли о журналистке вызывали у него только одно желание — уничтожить эту тварь, благодаря которой развалился проект, и, почти наверняка, пошла крахом его армейская карьера. Но, когда он думал о ее парне, ухитрившемся в одиночку расправиться с несколькими его солдатами… Ему хотелось помериться силами.

Максим Иваныч не боялся смерти — пусть костлявая сама его боится! Но и не желал. Для него исход предстоящей схватки был ясен заранее. Но сам процесс борьбы, поединка с неведомым противником, казался захватывающим.

…Он шел за ними целый день. И он уже чувствовал, что догоняет, что осталось совсем ничего. Капитан учился доверять своим новым ощущениям. Открывающимися возможностями грех было не воспользоваться, прежде чем избавляться от них с помощью содержимого драгоценного чемоданчика.

На слабую боль и зуд, расползающиеся в области позвоночного хребта, он не обращал внимания. Тренированный организм был обучен игнорировать отвлекающие моменты и сосредотачиваться на главном. Например, он теперь чувствовал, почти что видел внутренне, как другие зараженные расходятся в разные стороны. Недобитые сопляки из гарнизона — уже на территории Лепрозория, одной общей кучей… Стадо баранов. Скорее всего — «на заклание». А впереди — еще двое, совсем близко. Надо быть осторожным, надо подкрасться к ним незаметно, неслышно, и атаковать, помня о том, что беглецы вооружены не хуже, чем он. И, вполне возможно, могут чувствовать его так же, как и он их.

Максиму Иванычу стало смешно, когда он понял эту простую истину: зараженные могут ощущать друг друга. Это объясняло многое — и то, почему им так часто удавалось вырваться из своих стеклянных клеток, и отчего их действия во время ночного боя с вооруженными солдатами оказались столь эффективными. Когда один из «пациентов» нападал на охранника, все остальные об этом тотчас узнавали.

Странная мысль посетила капитана, но он поспешно отбросил ее, как безумную нелепость (а может быть, эта нелепость его просто напугала). Даже не мысль, а смутное, не «выкристаллизовавшееся» еще желание…