Леопард в изгнании - [31]

«Нет. Подумай как следует, Сара! Уэссекс смог бы, наверное, догадаться, что случилось в Балтиморе, но его тут нет, этого безответственного типа! А Мириэль ждать не может. Будь я прямо сейчас в Бристоле, я через шесть недель уже достигла бы Америки. И все равно пройдет целых три месяца с момента отправки письма…»

Сара встала и в тревоге закружила по комнате, пытаясь представить, что могло произойти. Луи слишком осторожен, чтобы стать жертвой разбойников или вербовщиков, которых пруд пруди в портовых городах, так что эту возможность она отбросила сразу. Значит, его схватили те, кто знал его настоящее имя, поскольку какой-то мистер Капет не был нужен никому.

Но кто его похитители?

Сара чуть не заплакала от отчаяния. Она может гадать до посинения и не приблизиться к истине ни на йоту. Отвернувшись от письменного стола, герцогиня долго стояла молча, перебирая в голове самые разные варианты, как вдруг ее осенило.

«Я ведь могу добраться до Мириэль с такой же скоростью, как и письмо. А в Балтиморе воля герцогини Уэссекской будет куда весомее, чем желания какой-то Сары Канингхэм».

Да. Она оставит Уэссексу письмо и отправится в Балтимор этой же ночью.

Не прошло и двух суток, а Сара стояла на палубе «Трискелиона» и смотрела, как исчезает вдали Бристоль. «Трискелион» перевозил королевскую почту, так что место на его борту досталось Саре недешево, но при попутном ветре она достигнет Бостона менее чем через четыре недели. В ее багаже был хороший запас монет и уйма туалетов, которые помогут ей, если надо будет кого-нибудь поразить видом настоящей английской герцогини во всем параде. Она отправилась в путь одна, поскольку предприятие ее было слишком опасным, чтобы впутывать в него ни в чем не повинных слуг, и надеялась, что эту странность отнесут на счет экстравагантности герцогини. Но Сара вовсе не была так безрассудна, как порой могло показаться со стороны, так что она везла с собой самое дорогое — винтовку Бэйкера, отобранную у одного из врагов Уэссекса при весьма запоминающихся обстоятельствах.

Сара научилась стрелять почти одновременно с тем, как научилась ходить. Как и многим ее американским друзьям детства, от милого папочки ей достался мушкет, та самая «смуглянка Бесс», с которыми воевали британские солдаты и до сих пор. Винтовка Бэйкера походила на мушкет точно так же, как скаковой жеребец на тяжеловоза: меткость стрельбы была в три раза выше, чем у стандартного английского мушкета, а опытный стрелок мог перезарядить его и выстрелить три раза в минуту. Сара была очень опытным стрелком и могла поклясться, что винтовка Бэйкера так же хорошо послужит ей, как и генералу Уэллесли.

Теперь ей оставалось только ждать и пытаться придумать, как можно найти мужа Мириэль.

Инстинктивно опасаясь слежки, Мириэль вернулась домой другим путем, и дорога привела ее к незнакомой церкви, сложенной из крепкого кирпича и выбеленной. Двери были отворены, и Мириэль ощутила знакомый аромат благовоний и увидела мерцающий свет неугасимых лампад.

Она нахмурилась. Это была не церковь Богородицы, в которой она провела столько мучительных часов, умоляя Царицу Небесную спасти ее мужа, однако это была, вне всякого сомнения, церковь Старой религии. Мириэль, охваченная любопытством, медленно переступила порог.

Внутри было холодно и пахло ладаном. Мозаичные стекла в окнах отбрасывали на скамьи и бледный каменный пол разноцветные блики. В конце центрального прохода она увидела алтарь, сверкавший в свете стоявших по его сторонам свечей. Церковь казалась пустой, но, возможно, священник принимал исповедь или был занят в ризнице. Мириэль подошла к алтарю и повернулась прямо к часовне Девы.

Дева в небесно-голубом одеянии протягивала к ней руку и ласково улыбалась. По подолу синего плаща шли золотые звезды, а одна босая нога покоилась на полумесяце, полускрытом складками тяжелого одеяния. По обе стороны от статуи горели свечи.

Мириэль преклонила колени, затем поднялась, чтобы зажечь одну из свечей. Бросила соверен в ящичек возле кучки незажженных свечей и, после короткого размышления, добавила еще шесть. Благодаря неожиданной щедрости капитана Пендрея у нее осталось денег больше, чем она рассчитывала, и она решила, что жадничать не следует. Есть люди, которым куда хуже, чем ей, даже в такой черный час ее жизни.

«Сохрани Луи, Матерь Пресвятая! Он Твой верный сын, который хранит Бога в сердце, даже когда все во Франции впали в безумие атеизма. Помоги же ему. Помоги мне».

Она опустилась на колени перед статуей. Мерцание свечей и умиротворяющая обстановка успокаивали ее чувства. Она достала из рукава четки и начала молиться, перебирая бусины затянутыми в перчатки пальцами. Панический страх за Луи, изматывающая неуверенность в собственной судьбе — все утихло при звуках древних слов вечного утешения.

Она дождалась момента, знакомого каждому молящемуся, когда мысли о Чуде открывают врата в Вечность, — и тут вдруг поняла, что сквозь ее закрытые веки пробивается свет.

Это не была яркая вспышка, свет усиливался постепенно, и Мириэль лишь через несколько минут осознала его присутствие. Открыв глаза, девушка лишь удивилась, но не испугалась.