Леопард на солнце - [72]

Не зная, что за ним наблюдают, Фернели подходит к охраннику. Он говорит ему: «Как житуха, голова-два-уха?», протягивает квитанцию, берет у него ключи, проводит платком по своим слезящимся глазам, садится в «Форд», открывает окно, прогревает мотор, дает задний ход, разворачивается, поворачивает машину к выезду с улицы. «Мерси, пардон, я вышел вон», – говорит он.

– Прошло десять долгих минут с того момента, когда Хольман Фернели вошел в гараж, до того, когда он из него вышел. Если Нандо не убил его, то потому, что чтил старое воззрение, согласно которому врагу не расставляют ловушек: прежде, чем стрелять, следует предупредить. Так он в первый раз оставил его в живых.

– Как же это было во второй раз?

Хольман Фернели выезжает на улицу на своем бело-красном «Форде», Нандо Барраган трогается следом на своем «Сильверадо» цвета серый металлик. Он приказал Пташке Пиф-Паф, Симону Пуле и Кудре не сопровождать его: говорит, что на войне мужчина с мужчиной должны сходиться один на один.

Полторы квадры Фернели проезжает, ничего не замечая. Он едет медленно, притормаживая на перекрестках, безо всяких мер предосторожности. Он запросто выставляет на обозрение свой ощипанный хрящеватый затылок, чтобы выстрелом сзади его ухлопали, как цыпленка.

– Нандо не сделал этого, потому что не убивал в спину. Так во второй раз он оставил его в живых.

– Как же это было в третий и последний раз?

Фернели замечает, что за ним едет какая-то машина, смотрит в зеркальце заднего вида, узнает Нандо Баррагана. Начинается кинематографическая погоня с поворотами вправо и влево, резкими остановками, визгом горящих шин, искрами из глаз, ревом моторов, перестрелками лоб в лоб, самоубийственными скоростями. Фернели удается выехать на шоссе, идущее вдоль побережья, но он не может оторваться от Нандо, который как приклеенный едет сзади, немилосердный, как пиявка, не давая врагу ни охнуть, ни вздохнуть. Мощный «Сильверадо» нагоняет «Форд», подрезает его на поворотах, притирается вплотную, чтобы столкнуть его с шоссе. С пятой попытки ему это удается: «Форд» летит под откос, вертится красно-белым волчком и приземляется на крышу, вверх колесами.

С высоты Нандо смотрит на него с презрением, недовольный тем, каким мало волнующим оказалось все дело. Теперь у него есть еще одна причина ненавидеть Фернели: он оказался таким слабым противником, что и победа лишается блеска. Нандо разочарованно зевает и ждет, сжимая перламутровую рукоять «Кольта», не подаст ли признаков жизни загнанный в западню гад.

Внизу открывается дверца «Форда» и оттуда в облаке пыли, исцарапанный и контуженный, в изорванной одежде вылезает Фернели. Он безоружен и вскидывает руки вверх.

– Я вне игры, будьте так добры, – кричит он, умоляя о помощи.

– Нандо Барраган не выстрелил. В третий раз он оставил его в живых, потому что он не убивал побежденных врагов.

Фернели идет вперед не опуская рук, поднимается по заросшему кустарником склону, выбирается на ровную поверхность, подходит почти вплотную, использует скрывший его куст, чтобы вынуть из кармана гранату, выдергивает зубами чеку, и собирается бросить гранату в своего преследователя в тот самый миг, когда серебряная пуля с инициалами НБ вылетает из кольта «Кабальо», влепляется ему в середину лба и валит его замертво, на оставив ему времени ни на одну поговорочку, как и на то, чтобы услышать оглушительный взрыв, раздирающий его барабанные перепонки, его больные глаза, его неболтливый язык и прочие органы и оболочки его утлого тела: «бум» вспыхнувшей гранаты с выдернутой чекой, которую он держал в руке, но не успел бросить.

– Ты взорвал сам себя, так же, как ты это сделал с Нарсисо, – говорит Нандо без удивления, глядя с отвращением на место взрыва, на жалкие останки Фернели, зловонные, обугленные и дымящиеся.

Затем он садится в «Сильверадо» и возвращается в Город, по дороге пережевывая – как жуют резинку – бесконечное омерзение человека, знающего, что убивать людей довольно просто.

– Новость достигла Зажигалки раньше, чем сам Нандо. «Нандо Барраган убил Хольмана Фернели!» – кричали дети на улицах квартала. С этого момента народ стал воспевать его подвиг, и продолжает по сей день. Нандо, живая легенда, сделал Фернели мертвой легендой. В тот вечер мы высыпали на тротуары, чтобы поглядеть, как проедет герой. «Сильверадо» нес на себе дыры от пуль и вмятины, полученные во время погони, пыль и грязь с места преступления. Нандо мы не видели: его скрывали тонированные стекла.

Нандо входит в свой дом тяжелой поступью старого вояки и направляется в кухню в поисках своей матери, чтобы посвятить ей убитого. Он возвращается, отомстив за убийство двух своих братьев, и ждет, что его встретят как героя – что Северина будет испускать вопли благодарности, все женщины бурно выражать свои чувства, мужчины восхищенно восклицать, будет музыка, ром, шутихи, несколько дней празднества, как принято в их семье, когда ликвидируют кого-нибудь из Монсальве. Но никто не выходит ему навстречу.

На всем протяжении безмолвной галереи с керамическим плиточным полом его триумфальный кортеж составляют лишь птицы-пересмешники в клетках, попугаи на шестах, хавронья с поросятами, да вечно занятая рукоблудием обезьянка – все они равнодушно устраиваются на ночлег. Нандо Барраган, великий Голиаф, победитель карликов, входит в кухню, валится на табурет, чудом выдерживающий его вес, снимает черные очки и поднимает на мать свои близорукие глаза, внезапно ставшие кроткими. Северина готовит ему чашку кофе, без слова протягивает ее, встает у него за спиной и успокаивает его, поглаживая косматую голову подушечками пальцев. Нандо прикрывает тяжелые веки и тело его обмякает, никнет, становясь телом непомерно большого ребенка.