Леонид Слуцкий. Тренер из соседнего двора - [29]

Надо понимать: каждый миг работы Слуцкого в «Олимпии» – это были нервы. И скорее даже за пределами футбольного поля, чем на нем. Причем с первых же дней.

«Помню, как-то поехали в пионерский лагерь в Урюпинск и купались в реке Хопёр, с невероятным течением, – рассказывает Слуцкий. – Мальчишки девятилетние плещутся, я считаю их по головам, они то ныряют, то выныривают… Вспоминаю – аж передергивает. На меня в столь раннем возрасте свалилась очень высокая ответственность. Я ведь должен был их и воспитывать – не у всех были благополучные семьи».

Чем взрослее ребята становились, тем чаще приходилось вызволять их из каких-то историй. Чувальский рассказывает: «Были среди мальчишек задиристые – тот же Андрюха Рябых. Бывало, подерутся с бандитами на улице – Николай Николаевич едет спасать. И Леонид Викторович тоже. Если что-то случалось, Лёня сразу прибегал, для него не было дня и ночи. А я разбирался, ловил по улицам тех, кто их обидел. Со мной лучше было не связываться».

Авторитетом для ребят Слуцкий был абсолютным, а его скепсис или критика по отношению к кому-то из них воспринимались как величайшая беда. Очень хорошо это понимаю: именно так мы, молодые журналисты, относились к основателю и главному редактору «Спорт-Экспресса» Владимиру Кучмию. Его слово было столь веским, что разгромный отзыв ввергал тебя в транс надолго.

Адамов вспоминает:

«Мне 33, я уже закончил карьеру, но мне до сих пор кажется, что Леонид Викторович всегда занижал мои способности. И в «Олимпии» казалось, что он несправедлив ко мне, и в «Москве», и в Самаре… Был такой момент. Мы один раз залезли к нему в журнал. Он там писал прогнозы, из кого какой получится футболист. Разок он забыл его в интернате, где мы жили. Мы, само собой, этим воспользовались. И я прочитал, что он видит меня максимум во второй лиге, а уровнем выше играть не смогу.

Наверное, это всю жизнь меня преследовало и злило. Многие вещи хотелось доказать даже не себе, а ему. И, кстати, благодаря этому многое начинало получаться».

По-моему, более высокой характеристики человеческого авторитета в глазах ребят придумать невозможно.

Рассказываю эту историю самому Слуцкому. Он смеется:

«Эту конкретную историю не помню, но с журналами было очень много веселых случаев. Я их постоянно вел, записывал все свои ощущения после каждого матча. У нас была нереально смешная история в прошлом году, на очередной встрече «олимпийцев».

Когда иногородние ребята приезжают на эти встречи, ночуют все время у меня, потому что квартира пустая. И просят: «Леонид Викторович, покажите!» Я стал искать эти дневники, нашел. На следующий день сидели в бане и читали. Там были достаточно жесткие оценки по каждому. «Колодин – полный ноль!» Когда про кого-то начинали зачитывать, тот за голову хватался и уши затыкал, а другие ржали. И так про всех.

Это было очень любопытно читать – а еще любопытнее смотреть на их реакции. Они оспаривали оценки, которые я выставлял за матчи 20-летней давности! «Да Викторыч, какая тройка, я в той игре гол забил, голевую отдал!» А я уже и не помню – что я, могу помнить, кто там в 1996 году как сыграл?» И вполне допускаю, что такая история с Адамовым могла быть».

• • • • •

Глядя на интеллигента Слуцкого, очень трудно поверить, что когда-то он вел себя со своими игроками совсем иначе. Но вот его собственный, во многом шокирующий рассказ, который охотно подтверждали бронзовые призеры чемпионата Европы-2008 в составе сборной России Адамов и Колодин. Два воспитанника одной и той же провинциальной школы, дошедшие до большого турнира на уровне национальных команд, – этим показателем, при мне поразившим владельца «Интера» Массимо Моратти, Слуцкий может гордиться не меньше, чем двумя чемпионскими званиями и выходом в четвертьфинал Лиги чемпионов.

«В «Олимпии» я очень сильно довлел над футболистами. Там был жесточайший контроль и, можно сказать, гестаповские меры. В десять вечера они должны были обязательно быть в своих комнатах, четко ходить на уроки, в рассчитанное по минутам время есть, спать. Почему так сурово? Я видел работу всех выпускных годов спортинтернатов, дружил с ребятами оттуда. Поэтому прекрасно понимал, в чем причина резкого спада у большинства юных иногородних футболистов, там проживающих: всю тренировочную работу и весь талант они «спускали» в свободное время. Были выпуски, в которых прямо со школьной скамьи человек шесть-семь отправлялись в места не столь отдаленные. Времена были сложные – 1990-е годы.

В общем, я прекрасно понимал: вся моя работа улетит в трубу, если не сумею установить достаточный уровень контроля над иногородними ребятами в «Олимпии». И на это я тратил гораздо больше сил и времени, чем непосредственно на тренерскую деятельность. Так не просто ни один из тех мальчишек после выпуска не сел в тюрьму, но из 20 человек моего выпуска 17 заиграли в командах мастеров!»

Методы работы у Леонида Викторовича тогда были специфические. Колодин в одном из интервью обмолвился, что тренер их и отлупить мог. Слуцкий признается:

«Лупил, и практически всех! Там не было других вариантов. Сейчас я об этом, конечно, жалею, но в том возрасте, в котором они ко мне поступили, это был самый эффективный способ воздействия. Если они делали что-то чересчур не так, то получали «леща» или пару пендалей. Это имело очень быстрый эффект: чтобы объяснить, что мальчишки делают не так, требовалось два часа беседы, а вылетавший «лещ» тут же делал свое дело.