Леонид Гайдай - [6]

Внешне он был каким-то несуразным: тело узкое, длинное, а голова ма-а-аленькая. Нос курносый. Помню, что фигура у него была неспортивная.

Вспоминается еще такой эпизод. Мы уже были выпускниками, и Гайдай захотел «подправить» свой аттестат, который портили две тройки.

— Наташа, — говорит он мне, — ты же будешь диктовать оценки? Пожалуйста, продиктуй вместо «удовлетворительно» два раза «хорошо». Ну что тебе стоит, а?

Я продиктовала так, как он просил, и у него вышел хороший аттестат. Но учительница вдруг решила проверить оценки и быстро обнаружила мою «ошибку».

— Ты что, Вялых, ошиблась или нарочно это сделала?

Так тройки вернулись в аттестат. Но самый главный из экзаменов своей жизни — экзамен на талант и человечность — Гайдай сдал на «отлично»^{5}.

На опубликованной в той же книге копии аттестата видна только одна оценка «посредственно» — по немецкому языку. Остальные — «отлично» и «хорошо». Любопытно, что «отлично» — за все точные, естественные науки.

Одноклассник Владимир Соболь вспомнил, как Леонид преодолевал расстояния в зимнее время: «Гайдай был оригинал и большой выдумщик. Например, зимой ездил в школу на коньке: на деревянную колоду набил проволоку, получились салазки. У школы он их забрасывал в сугроб, после уроков доставал и ехал домой»^{6}.

Наталья Вялых уточняет, что такой способ передвижения вовсе не был изобретением Гайдая и его прерогативой. «Конек этот назывался сплюшка, — рассказывает она. — Это обыкновенный хоккейный конек, у которого сплющивали молотком трубку, и он делался плоским. Так было проще надевать его на валенок. Не только Леня Гайдай, но и все наши одноклассники катили с горы на таких сплюшках в школу. На сплюшке мы катались и в магазин, и к железной дороге. Удобна она была тем, что ее можно было легко спрятать в карман»^{7}.

Одной из главных страстей Гайдая-подростка, разумеется, являлось кино. Большинство советских детей в те годы были без ума от фильма «Чапаев». Для Гайдая экранным кумиром номер один всегда оставался Чаплин. Любой его фильм Леня готов был смотреть бесконечно. Зачастую ему и впрямь удавалось просидеть в кинозале несколько сеансов подряд. На первый сеанс он, естественно, брал билет, а в перерывах между показами прятался от контролеров на полу между сидений. Заходил народ, тушили свет, Гайдай вылезал — и вновь наслаждался приключениями великого Чарли.

С тех самых пор Чаплин останется для Гайдая наиболее важным и любимым из всех гениев мировой истории. Однако о том, чтобы стать продолжателем чаплинского дела, Леня в те годы, видимо, еще и не помышлял. Мир кино тогдашним детям (да и большинству взрослых) казался недосягаемым, совершенно сказочным и более далеким от «простых смертных», чем любое космическое тело. Так что довоенные мечты Гайдая, судя по всему, не простирались дальше того, чтобы стать артистом местного театра. А пока Леня еще получал среднее образование, к его услугам всегда была школьная самодеятельность, в которой он проявил себя с блеском.

Глава вторая КОСТЯНАЯ НОГА

Театр. Фронт. Театр

«Уже тогда он был артист», — в один голос заявляют все, кто знал Гайдая в его школьные годы. Еще во втором классе Леня загорелся идеей научиться играть на скрипке — отнюдь не для себя самого, а для того, чтобы его приняли в школьный оркестр. Но скрипку родителям найти не удалось. Взамен мама купила Лене балалайку, которую он освоил в два счета. После этого научиться игре на других инструментах не составляло труда для очень музыкального мальчика — в кратчайшие сроки он овладел домрой, мандолиной, гитарой и трубой. (С этим последним инструментом Леонид в 1955 году появится на киноэкране — в фильме Бориса Барнета «Ляна» сыграет молдавского трубача Алешу Мамулата — свою единственную большую роль в кино.)

В школьный оркестр его, разумеется, приняли. Но очень скоро от занятий музыкой Леню начнет отвлекать более заманчивая творческая деятельность — театральная.

Ездить по окрестностям с агитбригадами он начал еще в старших классах, выступая уже как участник не школьной самодеятельности, а вполне взрослого драмкружка при клубе железнодорожников. Владимир Соболь поведал:

«В 1938–1939 годах в иркутских госпиталях находились солдаты, получившие ранения в боях на озере Хасан и Хал-хин-Голе. Мы ездили по госпиталям и выступали с концертами. Гайдай читал Маяковского, хорошо у него получалось «Облако в штанах». Но самыми коронными номерами были произведения Михаила Зощенко.

Несмотря на выразительную внешность (в школе очков он еще не носил), прозвища у него не было. Тогда мы не давали друзьям кличек, время другое. Свободно не болтались по улицам. После уроков занимались спортом: футболом, волейболом, легкой атлетикой. Вечерами пропадали в драматическом кружке. У нас очень сильная была самодеятельность. Кажется, в 38-м году на смотре самодеятельности железной дороги наша школа заняла первое место. В качестве награды нам вручили радиолу первого класса (она брала чуть ли не все радиостанции мира) и десять пластинок к ней. Ни одна перемена не проходила без танцев. В сороковом году кто-то на каникулах забрался в кабинет директора и разобрал приемник. Так жалко было!»