«Ленинградское дело». Вся правда о самом тайном процессе Сталина - [14]

В итоге Маленков потерпел аппаратное поражение и в нем навсегда засела неприязнь к Жданову, а Сталин в 1926 году «положил глаз» на секретаря Нижегородского губкома и уже больше не сводил с него взора. С этого момента Жданов стал набирать политический и общественный вес в партии, а Нижегородский край стал лидером индустриализации в СССР.

Одно попутное замечание. Сейчас уже невозможно сказать, когда, в каком периоде его политической карьеры к Андрею Александровичу пришло понимание того, что «в семье» союзных советских республик РСФСР оказалась самой обделенной в плане распределения материальных ресурсов на всесоюзном уровне. Области и края с собственно русским населением на протяжении десятилетий демонстрировали самые низкие, по сравнению с другими республиками, темпы роста по строительству жилого фонда, дорог, вообще всего спектра инфраструктуры, а в итоге — и жизненного уровня населения. Никаких упоминаний насчет этого «прозрения» у нижегородского выдвиженца нет ни в опубликованных Ждановым текстах официальных выступлений, ни в рукописных рабочих материалах в его фонде в РГАСПИ, ни даже в его записных книжках. Но в том, что у Андрея Александровича подобные мысли стали появляться уже перед войной и в особенности после войны — у меня сомнений не вызывает. Упоминания об этом имеются в мемуарах А.И. Микояна, Н.С. Хрущева, других руководителей.

Росту авторитета Жданова в партии и в обществе способствовало и его сближение в эти годы с М. Горьким (1868–1936), чему сознательно и энергично способствовал Сталин. Великий пролетарский писатель на рубеже 1930-х гг. переживал, по-видимому, психологический кризис и решал вопрос, где ему продолжать жить — безбедно, но бесцельно и скучно в Италии или же вернуться на родину, к которой в тот момент было приковано внимание всего мира. Сталину в этот момент для укрепления своего личного авторитета в обществе необходимо был внешнее сближение с Горьким, и он начинает финальный этап борьбы за возвращение писателя домой. Последний, понимая, что за все в жизни нужно платить, включается в сталинскую политическую игру.

15 ноября 1930 года М. Горький публикует в газете «Правда» статью под заголовком «Если враг не сдается — его уничтожают», в марте 1932 года публикует в «Правде» и в «Известиях» статью-памфлет «С кем вы, мастера культуры», а в октябре окончательно возвращается из итальянской эмиграции в СССР. Советское правительство отдает ему бывший особняк Рябушинского на Спиридоновке и предоставляет две шикарные дачи в Горках и в Крыму, а Нижний Новгород переименовывается в честь своего уроженца и становится городом Горьким. Секретарь губкома Жданов близко сходится с великим писателем, знакомство с которым случилось ещё в 1928 году, когда Горький впервые после 1917 года посетил свою родину. В связи с этим имя горьковского секретаря губкома всё чаще попадает на страницы центральных газет, по разным поводам упоминается на радио.

Вполне возможно, Жданов так бы и работал вполне успешно в своем крае, но Судьба распорядилась иначе. Как уже говорилось выше, в условиях нарастания международной напряженности (а руководство ВКП(б) пребывало в уверенности, что страна живет в преддверии большой войны), нарастания социальной напряженности в обществе в связи с процессами индустриализации и коллективизации, коренным поворотом в сфере национальных взаимоотношений в стране, продолжением (окончанием) борьбы Сталина со своими политическими оппонентами и т. д., Генсек вынужден был взять на себя функции главного идеолога партии. И хоть вождь идеологическими вопросами занимался охотно, но всё явственнее стал понимать, что всюду ему успеть невозможно. Как считает Алексей Николаевич Волынец, по моим представлениям наиболее полно изучивший архивные документы того времени, «Сталину в связи с дикой загруженностью потребовался дополнительный секретарь в ЦК — причем нужен был не просто функционер-исполнитель, а опытный, проверенный человек, способный работать самостоятельно. По мнению Сталина, на такую работу идеально подходил возглавлявший Ленинградскую парторганизацию Киров — помимо способностей и политической надежности он ещё был достаточно близким другом кремлевского вождя».

Как уже было сказано выше, Киров категорически не согласился с предложением Сталина. На мой взгляд, не потому, что ему, как пишет Волынец, очень уж хотелось «вместе с ленинградскими товарищами выполнить вторую пятилетку». У Кирова просто-напросто напрочь отсутствовали способности к идеологической работе. Будучи человеком умным, он это осознавал и предвидел своё грядущее фиаско на этом поприще. Ну, и, кроме того, Мироныч, как его называли в партийных кругах, был большим любителем жизненных удовольствий (женщины). В Питере он этими удовольствиями пользовался бесконтрольно (за что и поплатился, в конце концов: выстрел Николаева), а переехав в Москву, был бы вынужден сильно сократить перечень этих личных наслаждений. Так это было, или как-то иначе, но в ночь с 10 на 11 февраля 1934 года в результате очень долгого разговора Кирова со Сталиным на квартире последнего был найден компромисс: Киров соглашается стать новым секретарем ЦК, но остается «на хозяйстве» в Ленинграде, а для помощи ему как секретарю ЦК и для связи между ним и Сталиным вводится должность ещё одного секретаря (т. о. секретарями ЦК стали: Сталин, Каганович, Киров, Жданов).