Ленинградский дневник - [12]

«Нам Сталинград коней своих пришлет».

Нет, не на стены зданий и заводов,

проклятый враг, заносишь руку ты:

ты покусился на любовь народа,

ты замахнулся на оплот мечты!

И встала, встала пахарей громада,

как воины они сюда пришли,

чтобы с рабочим классом Сталинграда

спасти любимца трудовой земли.

О том, что было страшным этим летом, –

еще расскажут: песня ждет певца.

У нас в осаде, за чертой кольца,

все озарялось сталинградским светом.

И, глядя на развалины твои

(о, эти снимки в «Правде» и в «Известьях»!),

мы забывали тяготы свои,

мы об одном молили: «Мести, мести!»

И пробил час. Удар обрушен первый –

от Сталинграда пятится злодей.

И ахнул мир, узнав, что значит верность,

что значит ярость верящих людей.

А мы не удивились, нет! Мы знали,

что будет так: полмесяца назад

не зря солдатской клятвой обменялись

два брата: Сталинград и Ленинград.

Прекрасна и сурова наша радость.

О Сталинград,

в час гнева твоего

прими земной поклон от Ленинграда,

от воинства и гражданства его!

24 ноября 1942

Песня о жене патриота

Хорошие письма из дальнего тыла

сержант от жены получал.

И сразу, покамест душа не остыла,

друзьям по оружью читал.

А письма летели сквозь дымные ветры,

сквозь горькое пламя войны,

в зеленых, как вешние листья, конвертах,

сердечные письма жены.

Писала, что родиной стал из чужбины

далекий сибирский колхоз.

Жалела, что муж не оставил ей сына, –

отца б дожидался да рос…

Читали – улыбка с лица не скрывалась,

читали – слезы не сдержав.

«Хорошая другу подружка досталась,

будь счастлив, товарищ сержант!

Пошли ей, сержант, фронтовые приветы,

земные поклоны от нас.

Совет да любовь вам, да ласковых деток,

когда отгрохочет война…»

А ночью прорвали враги оборону –

отчизне грозила беда.

И пал он обычною смертью героя,

заветный рубеж не отдав.

Друзья собрались и жене написали,

как младшей сестре дорогой:

«Поплачь, дорогая, убудет печали,

поплачь же над ним, над собой…»

Ответ получили в таком же конверте,

зеленом, как листья весной.

И всем показалось, что не было смерти,

что рядом их друг боевой.

«Спасибо за дружбу, отважная рота,

но знайте, – писала она, –

не плачет, не плачет вдова патриота,

покамест бушует война.

Когда же сражений умолкнут раскаты

и каждый к жене заспешит,

в тот день я, быть может, поплачу, солдаты,

по-женски поплачу, навзрыд…»

…Так бейся же насмерть, отважная рота,

готовь же отмщенье свое –

за то, что не плачет вдова патриота,

за бедное сердце ее…

Ноябрь 1942, январь 1943

«…Третья зона, дачный полустанок…»

…Третья зона, дачный полустанок,

у перрона – тихая сосна.

Дым, туман, струна звенит в тумане,

невидимкою звенит струна.

Здесь шумел когда-то детский лагерь

на веселых ситцевых полях…

Всю в ромашках, в пионерских флагах,

как тебя любила я, земля!

Это фронт сегодня. Сотня метров

до того, кто смерть готовит мне.

Но сегодня – тихо. Даже ветра

нет совсем. Легко звучать струне.

И звенит, звенит струна в тумане…

Светлая, невидимая, пой!

Как ты плачешь, радуешься, манишь,

кто тебе поведал, что со мной?

Мне сегодня радостно до боли,

я сама не знаю – отчего.

Дышит сердце небывалой волей,

силою расцвета своего.

Знаю, смерти нет: не подкрадется,

не задушит медленно она, –

просто жизнь сверкнет и оборвется,

точно песней полная струна.

…Как сегодня тихо здесь, на фронте.

Вот среди развалин, над трубой,

узкий месяц встал на горизонте,

деревенский месяц молодой.

И звенит, звенит струна в тумане,

о великой радости моля…

Всю в крови,

в тяжелых, ржавых ранах,

я люблю, люблю тебя, земля!

1942

Морякам-ладожцам

Посвящается морякам Ладожской военной флотилии

Споем, друзья, споем себе на радость

о той дороге синей, водяной.

С Большой земли к герою Ленинграду

она идет по Ладоге родной.

Враги кольцом смертельным окружали

любимый город, нашу колыбель.

«Ты не умрешь, – сказали ладожане, –

страна придет по Ладоге к тебе».

Припев:

Звени, как бубен, сияй, как радуга,

любимой песней живи в сердцах,

Дорога жизни, родная Ладога,

оруженосец города-бойца!

Споем, друзья, о наших капитанах:

в грозу и шторм, и полночью и днем

они бесстрашно водят караваны

под ураганным вражеским огнем.

На берегах унылых и печальных,

где жили чайки да заря,

как в грозной сказке, выросли причалы

и корабли бросают якоря.

Припев:

Звени, как бубен, сияй, как радуга и т. д.

Здесь каждый грузчик не жалеет силы,

он за погрузку бьется, как солдат.

Пускай скорей дары со всей России

с улыбкой счастья примет Ленинград.

И хоть гремит под грохотом орудий

война на том и этом берегу,

но этот труд Россия не забудет

и ленинградцы в сердце сберегут.

Припев

Звени, как бубен, сияй, как радуга и т. д.

1942

«Ты слышишь ли? Живой и влажный ветер…»

Ты слышишь ли? Живой и влажный ветер

в садах играет, ветки шевеля!

Ты помнишь ли, что есть еще на свете

земной простор, дороги и поля?

Мне в городе, годами осажденном,

в том городе, откуда нет путей,

всё видится простор освобожденный

в бескрайней, дикой, русской красоте.

Мне в городе, где нет зверей домашних,

ни голубей – хотя б в одном окне, –

мерещатся грачи на рыжих пашнях

и дед Мазай с зайчатами в челне.

Мне в городе, где нет огней вечерних,

где только в мертвой комнате окно

порою вспыхнет, не затемнено,

а окна у живых – чернее черни, –

так нужно знать, что всё, как прежде, живо,

что где-то в глубине родной страны