Ленинградская история - [5]

С некоторых пор мой спутник начал меня раздражать. Он был похож на растение, которое долго не поливали, и оно скукожилось, словно жить ему было лень, да и незачем. И нет ни цветов, ни плодов. Всем своим видом он показывал, как ему все надоело. И особенно раздражали его мои энергичные подвижные собаки.

Отвернувшись от него и рассматривая коварный луг, я невольно вспоминала свои повседневные дела, даже небрежное и поверхностное выполнение которых должно было занять не один день. Главное же дело сейчас заключалось в том, что в трех километрах от этой речки, в чужом дачном домике меня ждала моя старая мать, которую надо было спешно везти в город, в тепло.

И вообще, зачем я поехала в этот лес, к этой речке? И какие грибы в такое время года! Недовольные друг другом, мы поспешно разошлись с корзинками в руках якобы по грибы. Я с собаками пошла направо, он налево. Вместо того чтобы искать грибы я села на пенек и огляделась. Мои собаки, побегав вокруг и угомонившись, уселись рядом. Река Морье выглядела безотрадно. А с серого неба вдруг посыпался реденький снежок. В голове проносились разные мысли: "Куда делась наша пылкая любовь? Почему она так жестоко и безоглядно ушла?" И т.д. и т.п.

Множество людей задают себе эти и другие вопросы, на которые, увы, нет ответов. И непонятно, зачем мне теперь на него глядеть и ездить с ним в леса? Ведь в моем теле давно уже отбушевали бури и страсти. Может быть, я боюсь надвигающейся старости? Но ведь в этой боязни, такой естественной, я в мире не одинока. Многие дуры думают, что их будут любить вечно за их личные страдания, телесные и душевные, пережитые по милости того, кого они любили в молодости. Но только пусть он не оправдывается, раз меня разлюбил - он абсолютно волен в своих поступках, ведь он всегда (как, впрочем, и я вслед за ним) провозглашал личную свободу.

Сейчас же, сидя на берегу речки, я думала, что в моей жизни великих несчастий, по-видимому, уже не предвидится. Может быть, судьба все же поднатужится и преподнесет мне еще что-нибудь интересненькое? Ведь вроде все уже было - и радостное, и ужасное. Мой возлюбленный практически не отдал мне ни руки, ни сердца, а то, что давал раньше, мне теперь ни к чему, потому что не по возрасту.

...Я достала бутерброд, завернутый в газету. Бутерброд был неприглядный, как и моя теперешняя жизнь. И он не мог позаботиться взять с собой что-нибудь более съедобное, чем этот кусок хлеба с огурцом! Нести другому человеку радость! Но, как известно, радость - птица редкостная. Правда, она может быть заменена чем-нибудь другим, например терпимостью, что тоже совсем неплохо в нашем возрасте. Не синяя птица счастья, а желтый попугай терпения. Кстати, зачем он мне теперь нужен, такой угрюмый? Ведь я сейчас живу по абсолютно другим законам, чем в молодости.

И я еще раз огляделась вокруг. Падал снежок. Ни слева, ни справа своего спутника я не обнаружила. Романтики захотела на старости лет - так вот получай! Снег, река. Один берег зеленый, как моя прошедшая молодость, другой - высокий, глинистый, скользкий. Вот и ранняя луна. Осклабившись, она словно хотела мне сказать: если теперь тебе неуютно, плохо и одиноко, значит, раньше было слишком хорошо. Плати, голубушка.

Потом на луну наехали два облачка. Они ехидно мне улыбнулись и расползлись в разные стороны. Мне стало неуютно и страшно. Я посмотрела на часы: шел шестой час вечера, скоро стемнеет, и вспомнила о старой маме, ждущей меня в холодном домике. Как хорошо было бы выпить сейчас с нею горячего чая и послушать в который раз ее воспоминания о далекой молодости.

Потосковав еще немного, я опять села на пенек и раскрыла роман "Сулейман Великолепный". Вот мужчина, которого я могла бы любить вечно! Но, увы, он жил четыреста лет назад.

Через два часа появился мой бывший возлюбленный, и я по старой привычке хотела было его обнять, но рука не поднялась.

- А я уже собиралась подать заявление в милицию о пропаже старого верного любовника...

- Черта с два они станут нас искать...

Оставив его возражение без комментариев, я кротко попросила нарвать мне рябины. Попросила, чтобы через пять секунд испугаться, потому что он нагнулся за веткой и вдруг упал в воду. Я протянула было ему свою палку, чтобы он смог ухватиться за нее и выйти на берег, но поскользнулась и чуть сама не угодила в реку. Его кепка поплыла, очевидно, к Ладожскому озеру.

Минут через пять он все же вылез, и тут только я поняла, что он смертельно пьян. И когда успел, и где нашел спиртное?

- Ну и черт с тобой! - воскликнула я со злостью. - Плыви себе за своей кепкой хоть в Тихий океан!

Сказав это, я направилась к машине. Увы, все четыре колеса были спущены. Может быть, на этой тропинке еще со времен Второй мировой войны остался кусок ржавой колючей проволоки, но факт был налицо - моя машина уткнулась прямо в зеленую еще траву и выглядела как некий издыхающий конь, правда, зеленый. Луна выкатила на меня бесстыжее желтое око - доигралась, голубушка!

Спаситель прибыл после девяти вечера. Молодой, бесшабашный, веселый, кудрявый, он ехал на тракторе. Ханжой я никогда себя не считала, и несмотря на теперешний свой возраст, невольно усмехнулась: вот была бы лет на двадцать моложе, то и... Естественно, в пику тому, который валялся где-то на берегу, мокрый и пьяный. Я еще раз оглядела веселого спасителя.