Ленинград — срочно... - [70]

Калашников привычно определил азимут и дальность: самолеты не наши, поднялись с территории, занятой врагом. Они быстро приближались к району, где барражировало звено «ястребков». Вот бы им сообщить!

— Товарищ инженер, взгляните, непонятная цель! — позвал Калашников Осинина, контролировавшего работу высотной приставки. Вполголоса сказал оператору Красновской: — Людок, передай на главный пост: две четверки, квадрат тридцать восемь — двенадцать. Пусть усилят бдительность.

— Конфигурация импульсов, прямо скажем, необычная, — посмотрел на экран Осинин. — Что думаешь, старшина?

— Это не «мессеры», товарищ инженер, но скорость их движения как у истребителей. Не могут ведь бомбардировщики так быстро двигаться?

— А вдруг это пресловутые «вульфы», о которых в последнее время немцы трезвонят как о непобедимых? Давай-ка определим высоту цели, — предложил Осинин старшему оператору. — Идут примерно на четырех тысячах. А наши?.. — Он сделал несколько засечек на шкале. — Значительно ниже. Плохо. У фашистов более выгодное положение для атаки. Красновская, срочно соедините меня с командным пунктом летчиков!

…Пара новейших истребителей врага «Фокке-Вульф-190» спешила прикрыть свою автоколонну, следовавшую с подкреплением для терпящих поражение войск. Наша четверка самолетов под командованием капитана Литовкина сквозь дымку облаков заметила растянувшийся внизу обоз. Только Литовкин отжал ручку управления от себя, как услышал в наушниках:

— Внимание! Ноль семнадцатый! «Редут» сообщил, выше вас два фрица на машинах неизвестного типа!

Не успел капитан оглядеться, как «фокке-вульфы» открыли огонь. Самолет Литовкина чудом увернулся от них — вот что значит вовремя предупредили с командного пункта. На помощь командиру бросили свои истребители летчики его звена, и Литовкин первым вступил в бой.

«Вульфы» попытались воспользоваться своими хвалеными скоростными качествами на вертикалях. Они резко взмыли, чтобы снова оказаться в выгодном для атаки секторе. Но наши самолеты не отстали. Литовкин, стреляя, будто прилип на своем истребителе к хвосту одного из стервятников. «Непобедимый» «вульф» с воем закувыркался к земле. Он врезался неподалеку от фашистской автоколонны. Та остановилась: гитлеровцы, бросив машины, побежали от них врассыпную. «Ястребки», пустив несколько очередей по второму «фокке-вульфу», не стали его преследовать, а, сделав боевой разворот, спикировали на безропотно застывшие автомашины…

— Товарищ инженер, смотрите, одному фрицу капут пришел, а другой улепетывает! — радостно объявил Калашников.

— Проследи курс, старшина. А я его высотной приставкой прощупаю, — скомандовал Осинин. Через несколько минут инженер взволнованно сказал: — Он снижается, его наверняка подбили!

— К Ладожскому озеру летит, товарищ инженер, — недоуменно пожал плечами Калашников.

— Вот и я говорю, до аэродрома своего фриц не дотянет, на лед будет садиться. — Осинин довольно потер руки и добавил шутливо оператору Красновской, подражая Калашникову: — Людок, соедини опять с летчиками, а потом с главным постом…

Вскоре Осинин узнал, что, воспользовавшись их данными, наша аварийно-техническая команда ночью на льду Ладоги, вблизи от берега, тогда еще занятого фашистами, отыскала «фокке-вульф» и оттащила его в свое расположение. Фашистскую новинку отремонтировали, изучили, полетали на нем. Летчики пообещали: «Будем эти «вульфы» теперь бить со знанием дела!..»

Светлана Полынина

Басков переулок, главный пост

Теперь я знаю, что такое настоящая запарка. Удивляюсь, как оперативные дежурные и начальник поста из огромной пачки заполненных нами бланков по докладам «Редутов» выбирают нужные номера целей и ни на минуту не выпускают их из поля зрения. Спим мы урывками. Все время наготове, вдруг потребуется кому-то помощь.

Зато в курсе всех событий: недолго осталось ждать до прорыва блокады!

«Редуты» помогают в этом всеми силами. Днем работают на средства ПВО, которые обеспечивают проведение наступательной операции. Ночью охраняют город. Но немцы о бомбежках Ленинграда сейчас и не помышляют. Похоже, всю авиацию они бросили на поддержку своих отступающих «гренадеров»… Зенитчики, прикрывающие наступление, сбили больше тридцати «ворон». И летчики штук двадцать кокнули! Это по предварительным данным, поступающим на главный пост. Кое-что значим и мы, «редутчики». А я, дурочка, еще бежать отсюда хотела…

А Иванова с девчонками?.. Ох, уж эта Иванова! Меня поначалу она совсем не признавала. На связь выйдет и только цифрами шпарит, как заведенная дублирует донесение оперативной смены. Я ей намекала: мол, давай объяснимся, перекинемся парой слов. Она в ответ: «00», — и точка… А тут, ночью, вижу, замигала лампочка на пульте: ее «Редут» на связь просится. Обрадовалась, неужели, думаю, решила подруга переговорить со мной? Взяла трубку, слышу, Иванова кричит открытым текстом:

— Света, фрицы к вам подлетают, поднимай мужиков! Оказывается, налет на город. Видно, понадеялись гансы проклятые, что бомбежка города спасет их от разгрома в районе шлиссельбургско-синявинского выступа. Только не вышла у них затея. Иванова вовремя предупредила. Мужики на зенитных батареях поставили мощное огневое заграждение, и ни один «ворон» к Ленинграду не прорвался. Похвалили за это и нас. Комбат объявил Ивановой благодарность. Заслужила! Правда, предупредил: кодировать в следующий раз донесения надо. Это и послужило поводом для нашего объяснения с Ивановой. Оно было поначалу бурным: мол, опять ты, Света, подвела меня под монастырь — откуда Бондаренко узнал, что я вас «будила» открытым текстом?! Не знала Иванова, что донесение о налете я также, как и она, прокричала дежурному главного поста. Мне и самой влетело… Потом наша беседа полилась ровно. Рассвет долгий, тихо в эфире, а мы шепчемся: