Ленинград — срочно... - [65]
— Кто звонил? — спросил Горелов.
— Вас, товарищ инженер, спрашивали, — промямлил Ульчев. — Машина вот-вот прибудет.
— Ладно, я поехал, а ты, Володя, отсюда ни на шаг, жди…
Лишь только Горелов появился на пороге кабинета, Купрявичюс довольно воскликнул:
— Ну, дружище, в рубашке ты родился! Хватит вам десять колб и двадцать комплектов запчастей к ним?
— Это вдвое больше, чем мне приказано привезти, — растерянно ответил Горелов.
— Совсем ты, Эдик, лукавить не умеешь, — засмеялся Купрявичюс. — Вообще-то задал ты мне задачку. Пришлось выходить на больших руководителей. Хорошо еще, что о положении ваших «Редутов» и твоем вояже знают и поддерживают вас. Что ж ты сразу не сказал об этом?
— Я и сам не знал. Инженер нашего батальона Осинин на что-то такое намекал, но если бы я тебя, Ромас, не встретил, то не знал бы, к кому обратиться.
— Есть такой генерал Лобастов. Слышал? Нет? Он из вашего наркомата и курирует все, что связано с техникой радиообнаружения. Когда я свою станцию для зенитчиков разработал, он был председателем приемной комиссии. Толковый мужик. — Купрявичюс оживился, видно что-то вспомнив. — Недавно он меня по старой памяти пригласил на демонстрацию «Редута» нашим союзникам, англичанам. Приезжала делегация. Интересно было наблюдать, как они ходили вокруг установки, диву давались. Все никак не могли понять, почему на «Редуте» одна антенна и для приема, и для передачи сигнала. А если бы англичане еще узнали, Эдуард, о твоем телевизионном центре приема и передачи радиоимпульсов?.. Вот это был бы фурор!
Ты же сам не видел мой «телевизор»! — искренне удивился Горелов.
— Зато много слышал о нем. Ты что думаешь, если я стал замнаркома, то, значит, бросил свои исследования? Не интересуюсь новыми разработками? А я ведь по-прежнему по совместительству руковожу конструкторским бюро. Время такое: приходится растягивать сутки на тридцать часов. А знаешь, почему мы тебе даем такое количество генераторных ламп? — спросил он. — Хотим поддержать тех, кто на заводе «Светлана».
Там бригаду возглавляют Полевой и Рязанов, я их знаю.
— Очень хорошо! Вот и передашь им часть колб, — пояснил Купрявичюс. — , Они будут вашему же радиобатальону текущий ремонт производить. И кроме того, они хотят создать генераторную лампу для «Редута» с другим катодом, из дешевого и менее дефицитного материала. Вот скажи, при какой температуре приходится вам в аппаратной установки работать, особенно летом?
— До пятидесяти градусов, а то и больше доходит. Как в парилке, — ответил Горелов.
— А они предполагают, что колба с так называемым оксидным катодом будет меньше нагреваться…
— Мощность излучения уменьшится, соответственно сократится и расстояние, на котором можно обнаружить цели, — усомнился Горелов.
— Надо сделать так, чтобы мощность увеличилась или хотя бы осталась прежней! — Купрявичюс взял Горелова за локоть. — Очень прошу тебя, Эдуард, помоги Полевому и Рязанову. Был бы жив Альгис, я бы, конечно, к нему обратился бы. Но теперь…
— Я ведь телевизионщик. У меня своих забот хватает. — Сейчас нам везде успевать надо.
— Хорошо, Ромас. Что в моих силах, сделаю. Спасибо тебе огромное!
Провожать Горелова Купрявичюс вышел на улицу. Было сыро, ветрено, и он поеживался в костюме. Горелов забеспокоился, как бы Ромас не простудился.
— Скажи, Эдуард, — спросил Купрявичюс, — а хотелось бы тебе остаться здесь и не возвращаться в Ленинград?
Горелов опешил:
— Должность хочешь предложить?
— А что? Работы, необходимой стране и фронту, сейчас и здесь невпроворот.
— Нет, Ромас Из Ленинграда я никуда — до победы, — покачал головой Горелов. — Слишком много меня с ним связывает. Мне еще с фрицами посчитаться надо и за семью, и за брата твоего. И разве я могу бросить радиомастерскую?!
— Другое услышать я и не предполагал, — грустно улыбнулся Купрявичюс. — Но хочу предупредить, твоей идеей о передаче телевизионного сигнала непосредственно на самолет очень заинтересовались. Хочешь не хочешь, а придется тебе все-таки перебираться в НИИ. Когда? Не знаю. А блокаду пробьем. Ленинград немцам не по зубам, под Сталинградом завязли…
Внимание привлек высокий лейтенант, который, чеканя шаг, приближался к ним.
— Это еще что за парад? — удивился Купрявичюс.
— Я же ему приказал в гостинице меня ждать! — Горелов пояснил: — Лейтенант отвечает за доставку груза.
— Узнаю, его я и попросил из цеха.
Ульчев щелкнул каблуками и отрубил во весь голос:
— Разрешите обратиться, товарищ заместитель народного комиссара?!
Купрявичюс кивнул:
— Только потише, пожалуйста, слух у меня неплохой.
— Извините меня, больше этого никогда не повторится, честное слово! — выпалил Ульчев. — Меня надо наказывать, а не товарища Горелова…
— Погодите, погодите, кого наказывать, за что? — недоуменно развел руками Купрявичюс. И тут только понял, о чем ведет речь лейтенант. — Успокойтесь, я не сержусь, — сказал он Ульчеву и, обращаясь уже к Горелову, добавил: — Кстати, после его беседы наши девушки на вахту встали и не ушли с завода, пока для нужд Ленинграда две нормы не выполнили. Их продукцию вы и заберете…
Они летели на видавшем виды темно-зеленом «Дугласе». Ульчев страдал от болтанки. Он прижимался лбом к иллюминатору, будто хотел выдавить стекло, и что-то бормотал.
В повести ставятся острые нравственные проблемы неуставных отношений в воинских коллективах. Для массового читателя.
Над романом «Привал на Эльбе» П. Елисеев работал двенадцать лет. В основу произведения положены фронтовые и послевоенные события, участником которых являлся и автор романа.
Проза эта насквозь пародийна, но сквозь страницы прорастает что-то новое, ни на что не похожее. Действие происходит в стране, где мучаются собой люди с узнаваемыми доморощенными фамилиями, но границы этой страны надмирны. Мир Рагозина полон осязаемых деталей, битком набит запахами, реален до рези в глазах, но неузнаваем. Полный набор известных мировых сюжетов в наличии, но они прокручиваются на месте, как гайки с сорванной резьбой. Традиционные литценности рассыпаются, превращаются в труху… Это очень озорная проза.
Вернувшись домой после боевых действий в Чечне, наши офицеры и солдаты на вопрос «Как там, на войне?» больше молчат или мрачно отшучиваются, ведь война — всегда боль душевная, физическая, и сражавшиеся с регулярной дудаевской армией, ичкерийскими террористами, боевиками российские воины не хотят травмировать родных своими переживаниями. Чтобы смысл внутренней жизни и боевой работы тех, кто воевал в Чечне, стал понятнее их женам, сестрам, родителям, писатель Виталий Носков назвал свою документальнохудожественную книгу «Спецназ.
К 60-летию Вооруженных Сил СССР. Повесть об авиаторах, мужественно сражавшихся в годы Великой Отечественной войны в Заполярье. Ее автор — участник событий, военком и командир эскадрильи. В книге ярко показаны интернациональная миссия советского народа, дружба советских людей с норвежскими патриотами.
Заложник – это человек, который находится во власти преступников. Сказанное не значит, что он вообще лишен возможности бороться за благополучное разрешение той ситуации, в которой оказался. Напротив, от его поведения зависит многое. Выбор правильной линии поведения требует наличия соответствующих знаний. Таковыми должны обладать потенциальные жертвы террористических актов и захвата помещений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.