Ленинград — срочно... - [35]

Между тем Червов нервничал из-за того, что никак не успевает заменить масштабную ленту на экране осциллографа что-нибудь километров на сто пятьдесят. Тогда старшим операторам было бы легче распознавать дальние цели.

Ругал он себя часто. Даже тогда, когда дела складывались удачно, он вздыхал и высказывался примерно так: «Эх, еще лучше можно сработать, но пока не додумал. Видно, мозги сохнут с голодухи…»

Начальник «Редута» лейтенант Юрьев, временно назначенный к Червову на стажировку, на эти «охи» инженера в сердцах восклицал: «Что вы так огорчаетесь, Георгий Николаевич! Радоваться надо: вы такого наворотили, та-ко-го!»…

Однако сейчас Червова волновало другое: немцы начали мудрить. Он отложил свою масштабную ленту и засел в домике дежурной смены вместе с операторами, не сводя глаз с осциллографического отметчика.

Октябрь их научил: стервятники летают ночью, а днем — только в пасмурную погоду, при большой облачности. Группы небольшие — два — четыре бомбардировщика, а то и вовсе одиночки. Следить за такими целями нетрудно, если нет «зоны провала». Червов вычертил маршруты ночных налетов и заставил бойцов вызубрить схемы назубок: пошли со стороны Витино, значит, дальше они полетят на Ропшу, через Финский залив и на город; двинулись от Сиверской — потом направятся на Красногвардейск, через Среднюю Рогатку и на Ленинград; ну а если выходят от Тосно, то жди их над Колпином, вдоль Невы будут заходить к самому центру города… Только дудки, чопорный педантизм фашистских стратегов рушил их же собственные черные замыслы. «Редут» ни разу не сплоховал, и летчики с зенитчиками отгоняли «ворон».

Но вот старший оператор обратил внимание на то, что большая группа самолетов взлетела с дальнего аэродрома и пошла от Нарвы. И вдруг, когда приблизилась к Сиверской, — телефонист уже было начал передавать донесения на главный пост, — исчезла! Больше не появлялась, как в воду канула. В чем дело? Неужели появилась новая «мертвая зона»?

— Может, вы ошиблись? — допытывался Червов у старшего оператора дежурной смены.

— Никак нет, товарищ военинженер, была группа, а над Сиверской пропала, — уверенно ответил тот.

«Неужели самолеты сели на аэродром? — терялся в догадках Червов. — Но в Сиверской базируются фашистские истребители, а боец утверждает, что вершина импульсов была пологая, значит, это бомбардировщики. Надо проверить».

Через некоторое время уже другой старший оператор доложил:

— Вижу группу, примерно самолетов двадцать, бомбардировщики, взлетели с Дно!

— Пожалуйста, повнимательней, — попросил его Червов и отдал распоряжение телефонисту: — Дублируйте донесение на главный пост!

Пошли цифры, цифры, началась обычная работа, а Червов пристально наблюдал за экраном. Вот самолеты подошли к Сиверской. Что это? Количество импульсов уменьшилось! Осталось только два самолета, ошибки быть не может — изображение четкое. Они заходят на Ленинград уже знакомым маршрутом. А где же остальные бомбардировщики?!

— Этих двух проведите до конца! — взволнованно приказал Червов.

Самолеты подошли к городу и сравнялись с импульсами от «местных предметов».

— Следите, следите, они сейчас должны опять появиться…

— Если не собьют наши, — процедил красноармеец, сидевший у экрана. — О! Вырыл, гад, себе могилку!

— Молодцы зенитчики, четко сработали, — тоже обрадовался инженер, увидев, что только один импульс вновь появился на экране. (Потом они узнали, что это не зенитчики сбили бомбардировщик, а летчик Севастьянов впервые над ночным Ленинградом протаранил врага.) Второй бомбардировщик ушел обратным курсом. Подойдя к Сиверской, он пропал.

— Совершил посадку. — Червов совсем разволновался. — А почему же те остальные бомбардировщики отказались от налета на город?.. Пожалели? Добренькими стали? Враки! Да, да, товарищи дорогие, враки все это! Они обязательно полетят на Ленинград. Собирают армаду. Сиверская для них — промежуточный аэродром. Соедините меня с главным постом! — попросил телефониста. — Наблюдений не прекращать!

Червов доложил о своих предположениях оперативному дежурному на КП корпуса. Вскоре инженер сообщил еще об одной группе немецких бомбардировщиков, взлетевших с Луги, которые произвели посадку, но только теперь не в Сиверской, а на аэродроме в Гатчине.

Смольный

В штабе обороны города о донесениях «Редута-1» пока еще знали только два человека — полковник Соловьев и начальник разведывательного отдела фронта комбриг Евстигнеев, которого начальник службы ВНОС успел проинформировать. Но доложить об этом начальству они не успели. После короткого собрания партийного и советского актива в честь 7 Ноября Жданов пригласил к себе представителей командования фронта. На повестке дня стоял один вопрос: как предотвратить бомбардировки Ленинграда?

— Учтите, предполагаемый налет — не обычная акция, — начал совещание Жданов. — Нам нельзя позволить, чтобы в годовщину Великого Октября фашисты бомбили город. А они намереваются учинить такой разбой, какого свет не видывал. Что будем делать, товарищи?.. Видимо, нашей авиации что-то надо предпринять.

— У меня в полках на исходе горючее, товарищ Жданов. Если я и отряжу на патрулирование эскадрилью, она не сможет быть долго в воздухе, — сказал командующий авиацией генерал Новиков.