Ленинград — срочно... - [16]

Они простились. Осинин направился по тропинке к блиндажу, где размещалось хозяйство начальника связи батальона. Червов поднялся по ступенькам к двери штабного барака. Она распахнулась перед ним. На пороге неожиданно выросли его давние знакомые по довоенной работе — Горелов и Купрявичюс.

— Вот так встреча! Какими судьбами? — воскликнул Червов.

— Галилей все устроил, — пошутил Горелов и пояснил: — Помните, когда старик телескоп свой создал, то изрек: «Я направил изыскания к небу…» И представляете, приснился мне сон, будто явился Галилей собственной персоной, но не с телескопом, а с телевизором под мышкой, и произнес знаменитую фразу, только с существенным добавлением: мол, ты-то что медлишь? Пересказываю утром в лаборатории — коллеги мне: «Это вам недвусмысленный намек, пора ваши телеканалы, Эдуард Кириллович, к небу прилаживать». Вот я и помчался по вашему примеру в военкомат…

— Значит, защитить диссертацию не успели? — спросил Червов.

— Еще придет время. Сначала Гансам надаем по шеям, — рубанул рукой Горелов.

— Ну а вам, Альгис, случайно не Ньютон совет дал — отказаться от брони? — улыбнувшись, обратился Червов к Купрявичюсу.

— Нет. Брат надоумил, — серьезно ответил тот.

В НИИ братьев Купрявичюсов знали все. Выходцам из семьи вильнюсского инженера-электрика немало пришлось поколесить по белу свету после восемнадцатого года. В конце концов они осели в Питере. Старший, Ромас, способный физик, был приглашен в электрофизический институт, работал в группе по созданию «Рапида», потом возглавил лабораторию. Младший, Альгис, в то время рабочий завода «Светлана», учился заочно в институте и изобретал новые конструкции радиоламп. Его пригласил в свою лабораторию Червов. А потом случилась непонятная история с магнетроном…

«Да нет, ведь доказал же он свою непричастность к пропавшим чертежам. В партию его приняли перед войной…» — мысленно одернул себя Червов.

Купрявичюс молчание Червова и его испытующий взгляд расценил по-своему. С присущей ему прямотой, выделяя каждое слово, спросил:

— Вы так и считаете меня повинным в деле с чертежами последнего магнетрона?

— Ошибаетесь, Альгис. Следственная комиссия во всем разобралась. Зачем ворошить старое?.. И потом, вы ушли из нашей лаборатории по собственной инициативе. Если помните, я уговаривал вас не делать этого. Купрявичюс смутился:

— Простите, мне показалось… До сих пор не выходит из головы та история… У меня такое чувство, что те бумаги не сожгли по ошибке, как все решили, а как бы и вправду там не были бы замешаны враги!

— Ну вот еще! — воскликнул Горелов. — Глупость говорите. Какие шпионы могут быть при таком режиме? И лаборант сознался, что паяльник забыл выключить. И пепел нашли на месте пожара. Получил он свое за халатность.

— Мухина осудили, верно. А я его на работу рекомендовал. Потому и ушел сам из лаборатории, — вздохнул Купрявичюс.

В это время на крыльцо выскочил Бондаренко.

— Где ваша пилотка, товарищ красноармеец? — строго спросил он у Горелова.

Тот растерянно ощупал голову.

— А вы, — повернулся он уже к Червову, — спокойно относитесь к тому, что солдат одет не по форме?

Червов только теперь заметил, что Горелов — красноармеец, а Купрявичюс всего лишь младший воентехник. Как же так? И тут его осенило:

Товарищ капитан, — обратился Червов к Бондаренко, — они мои товарищи по институту. Прекрасные инженеры. Назначьте их ко мне в помощники. Мы живо установку в порядок приведем. Пожалуйста!

— А не жирно — три инженера на один «Редут»? Впрочем, мне сейчас думать над этим некогда. Осинин с приемного центра позвонил только что — «четверка» на связи! — И комбат, сбежав со ступенек, ринулся по той же тропинке, по которой десять минут назад ушел инженер батальона.

…«Редут-4» сообщал, что из района Пскова курсом на город шли пятьдесят фашистских бомбардировщиков. Бондаренко запросил по связи Соловьева. Когда тот ответил, повторил доклад «четверки». Закончил взволнованно:

— В Ленинграде надо срочно объявлять воздушную тревогу!

— Уже объявили! — пророкотал в трубке голос Соловьева. — И летчиков подняли навстречу. Думаешь, спим мы здесь на главном посту?.. Ну а ошибки быть не может? Что за парень сидит за экраном, надежный?

Комбат прикрыл ладонью микрофон, спросил у Осинина:

— Кто старший оператор?

— Сержант Николай Калашников.

— Действительно, глазастый, правильно Ульчев мне о нем говорил. — И Бондаренко крикнул в трубку: — Надежный парень, товарищ полковник! Я его знаю, вместе из окружения прорывались.

— Если так, то будем считать, что это самая серьезная попытка «ворон» прорваться к городу. Что ж, поглядим, что из их затеи выйдет. — В трубке щелкнуло, и стало тихо.

Такого чудовищного напряжения, казалось, еще никогда не испытывали ни Бондаренко, ни Осинин, ни те, кто находился в приемном центре. Они не могли повлиять на ход событий, не могли помочь. Кроме цифровых донесений, передаваемых «Редутом» через каждые две минуты на главный пост и дублируемых сюда, не поступало никакой информации. Потом и доклады прекратились: цели вошли в «мертвую зону». Оставалось только ждать. Тридцать минут. Час…

— Неужели этот долговязый и вправду напутал? — заволновался вдруг комбат. — Ну-ка, свяжите меня с «четверкой», переговорю с ним!