Ленинград Довлатова. Исторический путеводитель - [31]

Сергей Довлатов часто бывал в Доме писателей, связывая с этим местом свои надежды на официальное признание. Здесь в Красной гостиной он дебютировал в секции молодых прозаиков с чтением своих рассказов в декабре 1967 года. Обсуждение вел Игорь Ефимов. Мероприятие совпало с юбилейным вечером Генриха Гейне. Довлатов писал: «Поклонники Гейне собрались на втором этаже, мои – на третьем. Мои – клянусь! – значительно преобладали». Людмила Штерн вспоминала: «Выступавшие после чтения энергично хвалили молодого прозаика. Только один Борис Иванов под общее ворчанье пробормотал что-то неодобрительное. В конце вечера Довлатова окружили в коридоре тесным кольцом.

Дом писателей. Воинова (Шпалерная), 18. Из брошюры «Экскурсии по Ленинграду и пригородам». 1969 год

Он возвышался над всеми в рыжем своем пиджаке, растерянный и смущенный. Ни следа надменности и высокомерия».

Спустя месяц, 30 января 1968 года в Союзе писателей состоялся вечер творческой молодежи Ленинграда. Проводило его объединение экспериментальной прозы, инициатором был Борис Бахтин. На первом этаже одновременно открылась выставка картин художника-абстракциониста Якова Виньквецкого.

Литературную часть вел Яков Гордин, а Борис Бахтин заведовал обсуждением живописи. Среди выступавших были те, кто не состоял в Союзе. Вечер в Белом зале прошел с огромным успехом, люди, что называется, «висели на люстрах». Иосиф Бродский декламировал «Остановку в пустыне», читали свои тексты Игорь Ефимов, Владимир Марамзин, Татьяна Галушко, Валерий Попов, Владимир Уфлянд и Сергей Довлатов. Его рассказ «Чирков и Берендеев» был воспринят с восторгом.

«И вот герои летят над сонной Фонтанкой, огибают телевизионную башню, минуют пригороды. Позади остаются готические шпили Таллинна, купола Ватикана, Эгейское море» Земля уменьшается до размеров стандартного школьного глобуса. От космической пыли слезятся глаза.

Внизу едва различимы горные хребты, океаны, лесные массивы. Тускло поблескивают районы вечной мерзлоты.

– Благодать-то какая! – восклицает полковник.

– Халь только, выпивка осталась дома, – откликается Митя.

Но дядя уже громко выкрикивает:

– Братский привет мужественному народу Вьетнама! Руки прочь от социалистической Кубы! Да здравствует нерушимое единство стран – участников Варшавского блока!

– Бей жидов, спасай Россию! – откликается Митя…»

Ведущему трудно было модерировать вечер, так как публика плакала от смеха.

На следующий день три начинающих литератора – Валентин Щербаков, Николай Смирнов и Николай Утехин – написали письмо в ЦК КПСС, Ленинградские обкомы партии и комсомола. В своем обращении они назвали вечер в Доме писателей «хорошо подготовленным сионистским художественным митингом». О Довлатове они отзывались так: «Трудно сказать, кто из выступавших менее, а кто более идейно закален на своей ниве. Но чем художественнее талант идейного противника, тем он опаснее. Таков Сергей Довлатов».

Арьев и Довлатов. Публичное чтение рассказов в Союзе писателей. 1968 год. Фото Н. Шарымовой

1968 год – переломный. Заканчивается относительное потепление, наступившее сразу после прихода Леонида Брежнева, победа Израиля в шестидневной войне вызывает новый всплеск государственного антисемитизма. Руководство испугано начавшейся «пражской весной». Обостряется борьба между поддерживаемыми из-за кулис русскими националистами и либеральными литераторами. Ленинградский обком на сигнал от товарищей Смирнова, Щербакова и Утехина отреагировал оперативно. С должности председателя комиссии Союза писателей по работе с молодыми авторами сняли Веру Кетлинскую, уволили ответственного за проведение вечера заместителя директора Дома писателя. Как стало понятно впоследствии, этот вечер поставил крест на возможности официальной литературной карьеры Иосифа Бродского, Сергея Довлатова и Владимира Уфлянда.

Застой

В 1970 году первым секретарем ленинградского обкома ЦК КПСС становится Григорий Романов. Даже для времени застоя, наступившего после событий в Чехословакии, он считался одним из самыхконсервативных деятелей брежневского окружения, настоящим обскурантом. Ни о каких диссидентах в Ленинграде не могло быть и речи, инакомыслием считался любой шаг в сторону от проверенных идеологических и эстетических норм. Запрещали спектакли Георгия Товстоногова, из-за обвинения в гомосексуализме сняли главного режиссера ТЮЗа Зиновия Корогодского, положили на полку фильмы Алексея Германа. В 1974 году были арестованы писатели Михаил Хейфец и Владимир Марамзин. Их обвинили в составлении самиздатского собрания сочинений Иосифа Бродского. Знавший о работе над собранием знаменитый филолог Ефим Эткинд тоже вынужден был эмигрировать. Позднее Марамзин оказался во Франции, а Хейфец отбыл весь срок в лагере. При Романове в Москву вынуждены были уехать Аркадий Райкин, Сергей Юрский, Наталья Тенякова, затем – Татьяна Толстая. Начался и массовый отъезд ленинградских артистов и писателей на Запад. Невозвращенцами становятся знаменитые солисты театра оперы и балета имени Кирова Михаил Барышников и Наталья Макарова.

У писателей в этой новой цензурной ситуации три возможности: оставить надежды на публикации (Евгений Рейн становится киносценаристом научно-популярных фильмов, Анатолий Найман – переводчиком, Владимир Уфлянд – редактирует переводы на Ленфильме и пишет в детские журналы), эмигрировать или уехать в другой город, где больше шансов пробиться. По этому пути и пошел Довлатов в 1972 году, отправившись в Таллинн, но для него, как известно, это ничем не закончилось. В 1975 году он снова вернулся в романовский Ленинград.