Ленин — Сталин. Технология невозможного - [23]

Нормы пополнения начсостава на военное время не разработаны…

Плана подготовки и пополнения комсостава запаса для полного отмобилизования армии по военному времени не было.

Боевая подготовка войск

Главнейшими недостатками в подготовке войск являются:

1) низкая подготовка среднего командного состава в звене рота — взвод и особенно слабая подготовка младшего начальствующего состава;

2) слабая тактическая подготовка во всех видах боя и разведки, особенно мелких подразделений;

3) неудовлетворительная практическая полевая выучка и неумение выполнять то, что требуется в условиях боевой обстановки.

4) крайне слабая выучка родов войск по взаимодействию на поле боя…

7) в войсках не отработано управление огнём…»[40]

Дальше идут такие же разгромные отчеты по родам войск. Единственный оазис здесь — конница, только ее подготовка признана удовлетворительной. Как говорится, честь и слава Семену Михайловичу Будённому! А остальные?

И это — за полгода до войны с самой сильной армией мира!

Что должны были испытывать те, кто знакомился с этим документом, предоставляю вообразить читателю. Как должен отреагировать новый нарком — тоже. Что-то можно было успеть, конечно, но в целом картина ясная.

А вот как должен был отреагировать Сталин — если, конечно, всего этого не знал раньше?[41]

Известно, чего он не сделал — он не применил никаких оргвыводов к Ворошилову. Не за что было. Ворошилов сумел главное: в самые опасные годы он обеспечил лояльность армии режиму — не дал ей сдетрнировать в 1930 году, когда приходилось бросать бойцов против восставших крестьян, не дал сорваться в военный переворот в 1937-м. Что же касается прочего — то он работал, как мог. Во многом обвиняли Ворошилова, но в халатности — никогда. И не факт, что кто-то другой смог бы сделать намного больше, ибо объективные обстоятельства есть объективные обстоятельства.

А они таковы. Кроме вышеприведенных организационных проблем… Организационные проблемы в СССР были везде одинаковыми. Даже в своей знаменитой речи 3 июля Сталин первым пунктом того, что надо сделать, сказал:

«Прежде всего необходимо, чтобы… советские люди поняли всю глубину опасности, которая угрожает нашей стране, и отрешились от благодушия, от беспечности, от настроений мирного строительства, вполне понятных в довоенное время, но пагубных в настоящее время».

Короче говоря: товарищи, кончайте бардак, шутки кончились!

Но кроме этого были и другие обстоятельства, объективные и непреодолимые. Например, накануне машинной войны призывник Красной Армии в среднем имел четыре класса образования и сплошь и рядом крестьянское происхождение[42]. Нет, конечно, его можно было обучить, и это делалось, — но ведь культуру обращения с техникой на курсах не привьешь, это вопрос не обучения, а среды обитания. Да, у нас имелось пятнадцать или там двадцать тысяч танков — но при этом квалификация механиков-водителей была такова, что они часто бросали машину, не в силах исправить пустяковую поломку.

Начиная с 1939 года армия бурно росла и одновременно реформировалась. Наложившиеся друг на друга трудности роста и трудности реформы привели к тому, что в ней катастрофически не хватало офицеров, а те, которые были, не имели не только боевого опыта — откуда его взять в армии мирного времени? — но и опыта службы, что уже совсем плохо. Соответственно, некому оказалось и обучать солдат. Красная Армия в начале 1941 года если и не представляла собой просто толпу людей, одетых в военную форму, то была к этому близка.

Репрессии 1937 года привели к массовым подвижкам по вертикали, когда офицеры получали новые должности раньше, чем были к тому готовы. С одной стороны, новые кадры — это хорошо, тем более что старые были товарищами весьма специфическими (опять же читайте Суворова, например «Очищение»). С другой, произошел разрыв преемственности, что плохо. Да и нарком внутренних дел Ежов, работавший на немцев[43], истреблял не самых худших. В результате испытывало проблемы и высшее звено.

Наконец, РККА была армией мирного времени. Не зря руководители государств стараются обкатать свое войско во всех возможных конфликтах. У СССР, при его масштабах, конфликтов было явно недостаточно. А если у армии нет боевого опыта — значит, его нет.

Противостояла же нам на западных границах лучшая армия мира — и не потому, что имела много танков и самолетов. У немецкой армии была высочайшая культура ведения боевых действий, возглавлялась она потомственным прусским офицерством и воевала к тому времени уже два года. Немцы брали не грубой силой, а в первую очередь феноменальной организацией, взаимодействием войск, тактическими находками. Против любой силы они выставляли мастерство — и побеждали, в точном соответствии со словами Суворова: «Бить не числом, а умением». Поэтому, несмотря на количество танков, самолетов и пр., в комплексе немецкая армия намного превосходила нашу.

Нет, конечно, был один шанс из десяти, что Красная Армия все же справится с поставленной задачей. Такой шанс всегда есть, и Сталин дал армии возможность его реализовать. Но в целом едва ли у него имелись какие-то иллюзии. Неплохо было бы сохранить их у военных, для поднятия боевого духа, и вождь делал, что мог — пользуясь своим авторитетом, говорил на приемах о наступлении, о том, что «Красная Армия всех сильней». Магия слова есть магия слова. Офицеры, конечно, имели представление о состоянии дел, но все же невольно верили — Сталин ведь говорит! — и близлежащий участок бардака уже воспринимался как «отдельный недостаток». Может быть, и Жукова поставили на пост начальника Генштаба просто потому, что это был человек-таран, который будет орать, материться, но при этом никогда не скажет: «Всё погибло!» Сейчас нужен такой, а потом заменим…