Ленин. «Сим победиши» - [94]

.

Выступавший вслед за ним А.А. Иоффе продолжил тему, начатую Преображенским, — о политике партии в ВУЗах. «Тов. Ленин вчера говорил о том, что мы некультурны». Между тем, по мнению Иоффе, в «учебных центрах республики происходит жесточайшая классовая борьба между кадетски-черносотенной профессурой и Наркомпросом». Эта профессура выступает против рабфаков и за полную автономию высшей школы. Дело усугубляется тем, что студентам-коммунистам, чтобы как-то выжить, приходится работать. Это усиливает их «невосприимчивость к тем знаниям, которые рабочий класс никогда не мог получить».

Наших рабфаковцев надо поставить «в такие материальные условия, чтобы они могли конкурировать с буржуазным студенчеством...». Но ЦК не прислушивается к нашему голосу и это ведет в ВУЗах к тому, что «мы получим в результате сдачу всех позиций, которые нами были завоеваны...»208.

А в выступлении председателя Иркутского горисполкома Якова Шумяцкого отразились те опасения, которые бродили в умах периферийных руководящих работников. Это у вас здесь в центре, сказал он, создаются всякие «смешанные экономические общества» и т.п. А на местах возникают не смешанные, а «смешные» общества, которые «разбазаривают все, что у них под рукой, и больше и больше катятся на лихой тройке, названной кстати тремя буквами: нэп. А куда их мчит эта тройка — неизвестно».

Ленин говорил о необходимости подбора работников. Но разве до сих пор, продолжал Шумяцкий, мы — т.е. ЦК, губкомы — не подбирали? «Мы до сих пор были уверены, что без ведома партии у нас как будто ничего не делалось». И кто будет подбирать кадры теперь? «Партия будет подбирать? — Отлично!» Но как будто бы во вчерашней речи Владимира Ильича (так понял это Шумяцкий — ВЛ.) партия как будто «должна становиться в сторону от этого дела».

Надежды Владимира Ильича на то, что финансовый кризис поможет избавиться от «безруких» коммунистов-хозяйственников, неосновательны. «Я думаю, что в настоящей экономике есть какие-то основные объективные причины, создающие наши "невязки", которые не будут изжиты никаким подбором лиц».

И еще: научиться торговать — дело нехитрое. Но уход в хозяйственные дела, заявил Шумяцкий, может привести к тому, что когда грядет мировая революция, когда «забьет тот набат, которого мы ждем с большим нетерпением», сумеют ли новоявленные «рукастые» коммунисты выполнить свой революционный долг?209.

Был ли Владимир Ильич в начале этого заседания, трудно сказать. Его записи начинаются с выступления уже упоминавшегося руководителя московского агитпропа Ивана Стукова. По его мнению, Ногин правильно указал на то, что Оргбюро ЦК «есть ни больше, ни меньше как определенное бюрократическое средостение между ЦК и партией».

Ногин тут же с места возразил: он говорил об Орготделе, а не Оргбюро ЦК Но Стукова это не смутило: «...вовсе нет никакой разницы... Все в конечном счете заключается в том, каков Орготдел... Я думаю, что съезд должен принять такое решение, которое гласило бы, что "Оргбюро за нетрудоспособностью полагать снятым со всех видов довольствия" (смех)».

Что касается доклада Ленина, то, если бы я, сказал Стуков, высказал его мысли от себя где-нибудь в Краснопресненском районе, «меня бы обвинили в том, что я сею панику... Он говорил такие вещи, о которых нельзя сказать простому смертному на каждом собрании без того, чтобы не быть обвиненным в упадочности, панике, в том, что он разлагает партию».

В качестве причины наших ошибок, продолжал Стуков, Ленин указал на нашу «некультурность». Это не так. На самом деле «партия до сих пор не овладела стихийным процессом нэпа, что нэп — этот стихийный процесс — ведет за собой партию, что партия, по существу дела, в значительной степени плетется в хвосте этого процесса, который называется нэпом...»210.

Следующим выступил Александр Шляпников. «Вчера тут же Владимир Ильич сказал, — начал он, — что мы распространяем панику и что с паникерами нужно бороться пулеметным огнем». Ленин, по его мнению, лишь повторил то, что в августе 1921 года на Пленуме ЦК сказал Михаил Фрунзе. В этот момент Ленин и Фрунзе сидели в президиуме съезда и, видимо, обсуждали проект резолюции по политическому отчету. «Сейчас оба пулеметчика сидят рядом, — указывая на них, сказал Шляпников, — вот они эти два пулеметчика»211. Но его драматический жест в сторону президиума вызвал в зале лишь смех.

Паника создается не нами, продолжал Александр Григорьевич. «У нас паника сейчас в партии есть, потому что партия в целом, как живой организм, в политической жизни не участвует». Отсюда и панические разговоры о «сдаче в аренду Советской власти», и обвинения ЦК «чуть ли не в государственной измене».

Но главное, по мнению Шляпникова, — «в связи с новой экономической политикой мы наблюдаем переоценки ценностей и поиски иной базы, новой опоры вне пролетариата... Нам говорили, что мы рабочие... должны мужику». Отсюда и стремление к «более "прочной базе"», отсюда и разговоры о том, что «пролетариат как класс, в том смысле, каким имел его в виду Маркс, не существует. Разрешите поздравить вас, — с несвойственной ему патетикой воскликнул Шляпников, — что вы являетесь авангардом несуществующего класса».