Ленин. «Сим победиши» - [74]
Из всего многообразия русской ненормативной (обеденной) лексики Ленин иногда употреблял одно слово... Широкий читатель осведомлен об этом из многочисленных упоминаний наших «лениноедов», усмотревших в данном слове оценку российской интеллигенции как таковой.
Действительно, в сентябре 1919 года, в самый критический момент Гражданской войны, когда Деникин двигался на Москву, а Юденич изготовился к прыжку на Петроград, Владимир Ильич написал Горькому о той части питерской интеллигенции, которая прямо или косвенно поддерживала или сочувствовала Юденичу: они мнят себя «мозгом нации. На деле это не мозг, а...»75 Вот и теперь, в деревне Костино, глядя на эти кипы бумаг, декретов, ведомственных распоряжений и постановлений, Ленин, в сердцах, написал: «Все у нас потонули в паршивом бюрократическом болоте "ведомств" ... Ведомства — говно; декреты — говно. Искать людей, проверять работу — в этом все»76.
Даже в тех случаях, когда Владимир Ильич знал, что данное ведомство действительно занято важнейшим государственным делом, как, например, Наркомфин, готовивший денежную реформу, он требовал не упускать из виду и решения сугубо конкретных, практических задач. Владимир Ильич прямо указывал Сокольникову, что, помимо проблем финансовой политики, его наркомат обязан, используя экономические рычаги Госбанка — закрытие кредита, передачу в суд дел за просрочку платежей, за волокиту и т.п., — повседневно школить и контролировать ведомства, тресты. Иначе, писал он, «весь твой НКФ и Госбанк ни к чему, одна болтовня и игра в бумажки», И тут же для членов Политбюро Ленин добавляет: «Так надо переделать работу и СНК и СТО... и Политбюро; иначе гибель неминуема»77.
Последнее замечание не было случайным. Бюрократическое болото стало засасывать и партаппарат. Здесь тоже все работали не жалея ни сил, ни времени. Однако проверка исполнения принятых решений, учет распределения партийных кадров, оценка эффективности их работы были поставлены совершенно неудовлетворительно.
Борис Бажанов — в 1922 году секретарь в Оргбюро, ставший в 1923-м помощником Сталина, а в 1928-м сбежавший за границу, — вспоминал: сотрудники Оргбюро обычно приходили на работу в 8 утра, а уходили в час ночи. Никаких перерывов и никакой личной жизни.
Но при всем этом «в бумажном море, в котором тонет Оргбюро, полная неразбериха, ничего найти нельзя... Когда секретарю ЦК нужна какая-либо справка или документ из архива, начинаются многочасовые поиски в архивном океане». И у сотрудников «в собственных глазах ореол мучеников, идейных людей, приносящих себя в жертву для партии»78.
Получив в Костино анкету переписи членов РКП(б) с 59 вопросами и десятками пунктов к каждому из них, вплоть до рода занятий дедушки, Ленин 14 февраля пишет Молотову: судя по этой анкете, учетно-распределительное дело в ЦК «поставлено никуда не годно». Видимо, «в этих "отделах" (ежели так называются сии учреждения при ЦК) на важных постах сидят дураки и педанты... Мы сами ("борясь с бюрократизмом под носом у себя...") плодили под носом у себя позорнейший бюрократизм и глупейший».
Между тем, «власть у ЦеКа громадная, — напоминает Ленин. — Возможности — гигантские. Распределяем 200-400 тысяч партработников, а через них тысячи и тысячи беспартийных». И такое дело «вдрызг изгажено тупым бюрократизмом!»
Рекомендации он дает примерно те же, что и Цюрупе: «Вам надо себя избавить от мелочей (свалить их на помов и помпомов) и заняться целиком делом... заведующего направлением работы по организации, учету и т.д.». Цюрупе Владимир Ильич написал, что для того, чтобы не утонуть в бюрократическом болоте, нужны «большой авторитет, ум, рука...», а Молотову посоветовал стать не просто секретарем, а «политсекретарем»79.
Реакция на предложение Ленина последовала довольно скоро. 20 февраля, вечером, состоялось очередное заседание Политбюро. Повестка дня, как всегда, была перегружена. Кончили поздно. Но после того, как все разошлись, остались трое — Сталин, Каменев и Зиновьев. А утром 21-го в конверте «Председателя Совета Народных Комиссаров» Ленин получает записку на 12 блокнотных листках от Сталина.
«т. Ленин! Сегодня ночью беседовали (я, Каменев, Зиновьев) о делах в связи с подготовкой к съезду и пришли к следующему:
1) Снять с коллегии НКПС Серебрякова, Емшанова, определить положение Борисова (фактич. руководителя) и пр.
2) Освободить Красина (НКВТ), ввести в коллегию Стомонякова, наркомом — Фрумкина, замом Радченко. Фрумкину принять дела в Лондоне и, может быть, вместо Красина в Лондоне оставить Квятковского.
3) В НКПроде замом Смирнова... [л. 3 с пунктом 4 отсутствует — БЛ.]
5) Госплан. Пятакова замом, Осадчий в качестве третьего. Слаб (может быть, третьим Рамзина?)
6) ВСНХ. Смилга по сути слаб для преда, кроме того партийная публика к нему будет придираться больше, чем к бесцветному Богданову. Нужно искать кандидата. Насчет Рыкова подождать до его приезда».
Указывалось и на другие кадровые передвижки: «Крестинского снять, Сокольникова, может быть, назначить наркомом и тогда первым замом дать Шейнмана. Меня освободить от Инспекции и иметь в виду, может быть, Владимирова (Украина) в качестве наркома РКИ... В случае назначения Смирнова Наркомпросом, Яковлеву отдать в Наркомюст (в коллегию)...»
