Ленин. «Сим победиши» - [71]

.

В том, что Анастас Иванович достаточно точно передает содержание своего разговора со Сталиным, сомневаться не приходится. Как и в том, что Ленин самого этого разговора не слышал. И вообще, причастность Владимира Ильича к этой беседе вызывает ряд вопросов.

Именно в этот день, 13 января, во втором часу дня, Ленин приезжает из Горок в Москву. Надо полагать, что после дороги он, в соответствии с установленным режимом, обедал. Известно также, что после этого Владимир Ильич встретился с давним своим товарищем еще по Самаре Исааком Христофоровичем Лалаянцем. Они не виделись более четверти века. Лалаянц подробно рассказывал о своих злоключениях, так что беседа затянулась достаточно долго58. А Микоян пишет, что Ленин пришел к Сталину, когда только начинало «темнеть».

Мало того, сразу после встречи с Лалаянцем Владимир Ильич пишет записку А.С. Енукидзе с просьбой помочь семье Исаака Христофоровича: «поговорите со Сталиным: как бы это сделать?... Сталину, пожалуйста, перешлите это: кстати, я прошу его договориться с Лалаянцем о работе для Лалаянца... Мне этого не решить. Надо решить Сталину в Оргбюро...»59. Так что встречаться со Сталиным в этот вечер Ленин вроде бы и не собирался.

И уж тем более сомнительно, что Владимир Ильич вот так «запросто зашел», как говорится, без стука, к Сталину в гости. Ни Сталин и никто из мемуаристов об этом никогда не упоминали. Тем более что 18 ноября 1921 года сам Ленин написал: о том, что Сталин живет в неудобной квартире, он не знал — «для меня это новость», т.е. он у него не бывал. А 13 февраля 1922 года Владимир Ильич с удивлением узнает, что новой квартиры Сталин так и не получил60.

О том, что именно Сталин занимается оргподготовкой к съезду, Ленин, конечно, знал. Что выборы делегатов на съезд проходят под контролем Оргбюро, он тоже, естественно, был осведомлен. Вопрос лишь в степени его причастности к самой «кухне». И — в расстановке акцентов.

Весь корпус ленинских документов начала 1922 года, связанных с подготовкой съезда, свидетельствует о том, что, нисколько не забывая о фракционной опасности, Владимира Ильича более всего беспокоили: с одной стороны, возможность использования критической ситуации в стране меньшевиками и эсерами, а с другой — степень понимания самой большевистской элитой проблем НЭПа и уровень ее компетентности в решении новых задач.

21 января 1922 года Ленин пишет Троцкому: «Я не сомневаюсь, что меньшевики усиливают теперь и будут усиливать свою самую злостную агитацию. Думаю поэтому, что необходимо усиление и надзора и репрессий против них.

...Было бы, может быть, чрезвычайно полезно, если бы Вы пошли немедленно в открытый бой в печати... и обратились с внушительным призывом к партии подтянуться. Термин "государственный капитализм", по моему мнению (о чем я неоднократно спорил с Бухариным), есть единственно правильный теоретически и необходимый, чтобы заставить косных коммунистов понять, что новая политика идет всерьез»61.

20 февраля Ленин направляет большое письмо Курскому. «Деятельность Наркомюста, — пишет он, — видимо, совсем еще не приспособлена к новой экономической политике.

Прежде боевыми органами Соввласти были главным образом Наркомвоен и ВЧК. Теперь особенно боевая роль выпадает на долю Наркомюста...» В этой связи необходимо усиление репрессий «против политических врагов Соввласти и агентов буржуазии (в особенности меньшевиков и эсеров)», а также научиться карать тех чиновников-бюрократов, «ту, преобладающую у нас "коммунистическую" сволочь, которая умеет калякать и важничать, а работать не умеет...».

До сих пор в Наркомюсте нет «понимания того, что мы признали и будем признавать лишь государственный капитализм», т.е. при всем многообразии форм собственности защищать интересы человека труда.

Нэпманы должны знать: «Торгуй, наживайся, мы это тебе позволим, но втрое подтянем твою обязанность быть честным, давать правдивые и аккуратные отчеты, считаться не только с буквой, но и с духом нашего коммунистического законодательства, не допускать ни тени отступления от наших законов, — вот какова должна быть основная заповедь НКЮста в отношении нэпа».

Между тем, при выработке нового гражданского законодательства «НКЮст "плывет по течению"; я это вижу. А он обязан бороться против течения». Не ограничиваться рамками прежнего «римского права», не перенимать «буржуазное понятие о гражданском праве, а создавать... новое отношение к "частным" договорам и т.п. Мы ничего "частного" не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное».

Но все это, заключает Ленин, «надо делать с умом». И «если НКЮст не сумеет добиться того, чтобы у нас капитализм был "вышколенный", был "приличный"... — тогда НКЮст ни к чему не годен...»62.

21 февраля проект гражданского кодекса обсуждался в Совнаркоме. И уже на следующий день его печальные результаты стали известны Владимиру Ильичу. 22-го он пишет членам Политбюро: «Обращаю внимание на то, что вчера в Совнаркоме совершенно изгадили, как мне сообщает тов. Горбунов, гражданский кодекс. Именно те предостережения, которые я делал в письме Курскому, оказываются не принятыми во внимание».