Ленин. «Сим победиши» - [246]

Для того чтобы самые различные формы кооперации охватили все население, «требуется целая историческая эпоха. Мы, — заключает Ленин, — можем пройти на хороший конец эту эпоху в одно — два десятилетия. Но все-таки это будет особая историческая эпоха, и без этой исторической эпохи, без поголовной грамотности, без достаточной степени толковости, без достаточной степени приучения населения к тому, чтобы пользоваться книжками, и без материальной основы этого, без известной обеспеченности, скажем, от неурожая, от голода и т.д. — без этого нам своей цели не достигнуть»63.

Все проблемы, стоявшие перед Советской Россией, соотносились и рассматривались Лениным в тесной связи с экономическими, социальными и политическими процессами, происходившими в мире в начале XX века.

Исследуя основные тенденции этих процессов, Владимир Ильич формулирует главный вывод: начался распад всего прежнего миропорядка. Революции в России, Китае, Турции, Латинской Америке, рост протестного движения в Индии и других странах Азии, сама мировая война коренным образом изменили всю международную обстановку.

Народы этих стран, бывшие прежде объектом эксплуатации со стороны «цивилизованных» держав, стали брать свою судьбу в свои руки. И вовлечение в исторический процесс «новых сотен и сотен миллионов людей» необычайно ускорило темпы всего мирового развития64.

А так как именно эти народы составляли большинство населения планеты, дальнейшие судьбы всего человечества зависели теперь от того, сумеет ли «цивилизованный мир» соблюсти с этим большинством баланс интересов. Однако массовые расстрелы, учиненные англичанами в августе 1921 года в Индии, кровавое подавление восстания в марте 1922 года в Южной Африке, вся колониальная политика держав в целом свидетельствовали о том, что мириться с новой реальностью они отнюдь не собирались.

История дала немало примеров того, как непонимание и недооценка объективности и неотвратимости происходящих процессов вели к гибели самые великие империи.

Цивилизованные римляне — с их великолепной поэзией, драматургией, философией, архитектурой, с их потрясающей техникой — так до конца и не осознали, что они — «уходящая натура». А эти несметные полчища варваров — это и есть «будущее человечества».

Поскольку к началу XX века мир был уже поделен великими державами между собой, начавшееся освободительное движение неминуемо принимало антиимпериалистический характер. И у тех, кто веками подвергался зверской эксплуатации и унижению, накопилась столь критическая масса обид и злобы, что она зачастую выливалась против тогдашней «западной цивилизации» как таковой.

И величайшая опасность заключалась в том, что в силу абсолютной — общей и особенно политической — неграмотности и предрассудков, это движение могло стать орудием в руках религиозных фанатиков и фундаменталистов, радикал-националистов и тому подобных. В этом смысле попытка восставших в 1921 году крестьян Мадрасской провинции Индии создать некий «Халифат» была тревожным звонком, ибо говорила о возможности превращения освободительной борьбы народов в трагический конфликт цивилизаций.

Победа революции в России, ее стремление выйти за рамки капиталистического развития создали иную историческую альтернативу: объединив вокруг Советской России в добровольный союз многочисленные многоконфессиональные народы бывшей царской империи, находившиеся на самых различных уровнях общественного развития, она доказала, что возможен другой вариант. И недостаточный культурный уровень этих народов в определенных исторических ситуациях не может служить препятствием их развития.

Русским марксистам на рубеже XX века уже приходилось решать подобную проблему. Когда первые рабочие и крестьянские протестные выступления стали сопровождаться дикими эксцессами, либеральный народник Н.К. Михайловский написал, что «развитие капитализма создает у нас не революционное рабочее движение, а общественное разложение, выражающееся в хулиганстве дикарей цивилизации»65.

Именно тогда сентиментальное «народолюбие», на котором воспитывалось несколько поколений российской образованной молодежи, у лидеров стало постепенно сменяться патологической «народобоязнью».

И уже тогда Ленин написал: пробуждение народа, который веками держали в темноте и невежестве, подавляли физически и морально, не может не выливаться в «дикие формы». Мы обязаны видеть разницу между «"русским бунтом, бессмысленным и беспощадным" и революционной борьбой...» Но революционеры не должны брезгливо отворачиваться от «эксцессов», а просвещать и организовывать эту массу, нести в нее «луч сознания своих прав и веру в свои силы». Только тогда, подчеркивал Владимир Ильич, народная ненависть найдет себе выход «не в дикой мести, а в борьбе за свободу»66.

Многим до сих пор кажется странным, что именно 31 декабря 1922 года, на следующий день после того, как I съезд Советов СССР при всеобщем ликовании принял Декларацию об образовании СССР, Ленин вместо того, чтобы выразить свой восторг, подвергает подписанный Договор критике в своей диктовке «К вопросу о национальностях или об "автономизации"».