Ленинъ как мессия - [4]

Крупской. В журнале «Новый мир» было опубликовано ее произведение «Зимний перевал». Она вспоминает, как, видимо, в 1921 году Ленин, Крупская, Мария Ульянова и молодая девушка Лиза гуляли по территории Кремля. Зашел разговор о межпланетных путешествиях, теме тогда модной. Кто-то спросил Ленина, как бы он отнесся к факту свершившихся в будущем таких полетов. Ответ Ленина прозвучал весьма неожиданно: «Мы бы пересмотрели тогда наши концепции». Сразу отмечу; во всех последующих книжных изданиях воспоминаний приведенный эпизод отсутствует – об этом позаботилась бдительная цензура. Как понимать эти слова Ленина? Думается, что дело не в самом факте свершения такого полета, а в том, что человечеству удалось достигнуть такого высочайшего уровня развития науки и техники, при котором прежняя острота социально-экономических противоречий значительно снизится. Значит, Ленин в конечном итоге верил в прогресс человечества.

В завершении – коротко о мессианстве Ленина. Подчеркнем, что Савелий Дудаков нигде не утверждает, что Ленин есть мессия. Автор применяет более осторожную формулировку: «Ленин как мессия». Это некий лексический «эрзац» – в качестве мессии: то ли мессия, то ли нет. Тем не менее, этой проблеме посвящена заключительная глава книги, в которой рассматривается ряд позиций мессианства Ленина. Первая позиция повествует о катаклизме России как следствии и проявлении Первой Мировой войны. Действительно, в России сложились тогда предпосылки появления мессии, спасителя гибнущей страны. Затем речь идет об исторической приверженности русского народа к мессианству. В системе Ленин – Мессия Маркс выступает как теоретик, Ленин – как практик.

Сразу после смерти Ленина появилась адекватная редакция «Нового Евангелия» для детей – «Детям о Ленине» с иллюстрациями Б. Кустодиева. Вышли в свет и другие подобные издания. Важнейшая позиция этой главы – характеристика Ленина как нетипичного русского интеллигента. Ленин – «крайний максималист революции, обладающий тоталитарным революционным мировоззрением, соединенным с гибкостью и оппортунизмом в практической борьбе и политике».

Полагаем, что в основном схвачено верно. Ленин был также аскетичен, чужд позерству, революционной богеме, любил порядок и дисциплину, в личной жизни благодушен. Он проповедовал жестокость, но сам не был жестоким – этот парадокс тоже можно принять.

Конечно, мессианство Ленина выглядит лишь как символ, некая расплывчатая схема.

Возникает вопрос: каково соотношение между Лениным и Сталиным? Этого С. Дудаков не касается. Но роняет фразу: «Сталин, обокравший «истинную ленинскую идею о добре», а истинное завещание Ленина – письмо Н. Крупской».

Это верно, но недостаточно, нависает грозный вопрос: «БЫЛ ЛИ СТАЛИН ФАТАЛЬНОЙ НЕИЗБЕЖНОСТЬЮ ЛЕНИНИЗМА?» Именно ныне это главное обвинение в адрес Ленина.

Полагаем, что С. Дудаков практически ответил на него ОТРИЦАТЕЛЬНО – и очевидно, это главное в его книге.

Весьма остроумно ответил Дудаков на вопрос о его отношении к Ленину. Как ИСТОРИК он убежден: Истина всегда находится ближе к одной из сторон, но никак не в золотой середине. Как ШАХМАТИСТ он оценил: семь против трех в пользу Ильича. Тут мне хочется несколько поправить автора: я не силен в шахматах, но думаю, что следует остаться в сфере четных цифр, а потому: шесть против четырех в пользу Ленина.

Арон Черняк кандидат исторических наук, доктор филологических наук, профессор, действительный член Международной Академии информатизации. 9 июля 2007 г.

Ульянов. Знакомый незнакомец

Поэма будущего После долгого перерыва с наслаждением пишу книгу о шахматах и в процессе работы наткнулся на редкие воспоминания о Ленине. Естественно, писать нечто положительное о поверженном кумире считается, в лучшем случае, курьезом. Речь идет о «неизвестном Ленине». В какой-то момент я ощутил себя героем поэмы Б.

Пастернака. Громадное количество материала, в подавляющим случае – апологетика, все это затрудняло знакомство с оригиналом и отделяла меня от искомого:

«Задача состояла в ловле фраз

О Ленине. Вниманье не дремало.

Вылавливая их как водолаз,

Я по журналам понырял немало»1.

Мы имеем свидетельства о детстве и юности Владимира Ульянова «с того берега».

Надо же быть такому обстоятельству, что он сидел за одной партой с будущим последним министром земледелия царской России Александром Николаевичем Наумовым (1868-1950), который, как видим, был старше Володи. «Центральной фигурой во всей товарищеской среде моих одноклассников был, несомненно, Владимир Ульянов, с которым мы учились бок о бок, сидя рядом на парте в продолжение всех шести лет, и в 1887 году окончили вместе курс. В течение всего периода совместного нашего с ним учения мы шли с Ульяновым в первой паре: он – первым, я – вторым учеником, а при получении аттестатов зрелости он был награжден золотой, я же – серебряной медалью.

Маленького роста, довольно крепкого телосложения, с немного приподнятыми плечами и большой, слегка сдавленной с боков головой, Владимир Ульянов имел неправильные – я бы сказал – некрасивые черты лица: маленькие уши, заметно выдающиеся скулы, короткий, широкий, немного приплюснутый нос и вдобавок большой рот с желтыми, редко расставленными, зубами.