Ленин. Исследовательский очерк о взаимосвязи его идей - [4]

Это был длительный и болезненный процесс, который приходится переживать каждому рабочему движению. Специфически русскими здесь были только отдельные проблемы, на которых сказались своеобразие классового положения и самостоятельность классовых интересов пролетариата. (В Германии рабочий класс находился на этой стадии в период Лассаля — Бебеля — Швайцера, и единство Германии являлось при этом одним из решающих вопросов.) Однако именно эти специфические, локальные проблемы должны как таковые найти свое правильное разрешение, если речь идет о том, чтобы пролетариат добился самостоятельности своих классовых действий. Самая лучшая теоретическая выучка, если она застревает на уровне всеобщих истин, не принесет здесь решительно никакой пользы. Для того чтобы стать практически действенной, она должна найти свое выражение в решении именно этих специфических проблем. (Так, например, пламенный интернационалист Вильгельм Либкнехт, непосредственный ученик Маркса, находил правильное решение подобных частных вопросов не чаще и не вернее, чем куда более путаные в чисто теоретическом отношении лассальянцы.) То, что является специфически русским в этой ситуации, состоит в следующем: эта теоретическая борьба за самостоятельность пролетариата, за осознание его ведущей роли в грядущей революции нигде не находила такого ясного и однозначного решения, как именно в России. Благодаря этому русский пролетариат смог избежать, в большей их части, те колебания и отступления (не в конкретных итогах классовой борьбы, где они неизбежны, а в теоретической ясности и тактически-организационной правильности рабочего движения), которые мы наблюдаем во всех без исключения развитых странах. Он смог, по крайней мере его наиболее сознательный слой, развиваться в теоретическом и организационном отношении настолько прямо и четко, насколько было развито движимое экономическими силами российского капитализма его объективное классовое положение.

Ленин был не первым, кто вступил в эту борьбу. Но он был и остался единственным, кто радикально продумал до конца всю совокупность этих вопросов, единственным, кто радикально претворил в практику свое теоретическое понимание.

Ленин был лишь одним из теоретиков, вступивших в полемику против "первородного" русского социализма, против народников. Это и понятно. Теоретическая борьба, которую он вел, имела своей целью указать пролетариату его самостоятельную, ведущую роль в грядущих судьбах России. Но поскольку пути и средства этой дискуссии ограничивались лишь тем, чтобы указать, что начертанный Марксом типичный путь развития капитализма (первоначальное накопление) относится и к России; что в России может возникнуть и неизбежно возникнет жизнеспособный капитализм, постольку эти дебаты должны были свести — на какое-то время — в один лагерь сторонников классовой борьбы пролетариата и идеологов возникающего российского капитализма. Теоретическое высвобождение пролетариата из каши "народа" отнюдь не давало еще само по себе понимания и признания его самостоятельности и его ведущей роли. Напротив. Простейшим, недиалектически-механическим следствием того понимания, что тенденции развития российской экономической жизни ведут в направлении к капитализму, представляется безоговорочное признание этой реальности и даже содействие тому, чтобы она наступила как можно скорее. И не только для прогрессивной буржуазии, чья "марксистская" — на короткий срок — идеология станет понятной, если учесть, что марксизм — это единственная экономическая теория, которая указывает на неизбежность генезиса капитализма из процесса распада докапиталистического мира. Подобный вывод может показаться по меньшей мере столь же убедительным и для "пролетарских" марксистов, если они понимают марксизм механистически, а не диалектически. Если они не понимают того, что признание того или иного факта или тенденции как действительно существующих еще вовсе не означает, что они должны быть признаны как действительность, определяющая наши действия (Маркс научился этому у Гегеля и, освободив эту мысль от всяческой мифологии и всяческого идеализма, включил ее в свою теорию). Если они не понимают того, что для настоящего марксиста (хотя, разумеется, священный долг каждого настоящего марксиста бесстрашно и без всяких иллюзий смотреть в глаза фактам) всегда существует нечто более действительное и более важное, чем отдельные факты или тенденции, а именно действительность совокупного процесса, целостность общественного развития. Вот почему Ленин писал:

"Дело буржуазии — развивать тресты, загонять детей и женщин на фабрики, мучить их там, развращать, осуждать на крайнюю нужду. Мы не "требуем" такого развития, не "поддерживаем" его, мы боремся против него. Но как боремся? Мы знаем, что тресты и фабричная работа женщин прогрессивны. Мы не хотим идти назад, к ремеслу, к домонополистическому капитализму, к домашней работе женщин. Вперед через тресты и пр. и дальше них к социализму!"

Вот где исходный пункт ленинского решения всего этого комплекса вопросов. И из него следует, что признание неизбежности капиталистического развития в России, признание общественного прогресса, заложенного в этом развитии, никоим образом не означает, будто пролетариат тоже должен поддерживать это развитие. Он будет приветствовать его, поскольку только это развитие создает почву для возникновения пролетариата как решающего фактора силы. Но он будет его приветствовать как условие, как предпосылку своей собственной непримиримой борьбы против действительного носителя этого развития — против буржуазии.