Лена Сквоттер и парагон возмездия - [113]

— Как?!

— Не знаю как, но Эльза Мартыновна однажды утром даже не смогла войти в офис, чтобы собрать свои вещи: ей их потом прислали курьером. Ручку чернильную, кружку и сапоги зимние, которые в ящике стола хранила.

— Но как?! Как эта мелкая сучка устроила такое?! — опешила я.

— Используя свои связи, — объяснил Павлик.

— Какие у нее связи, у этой сучки?! — взвизгнула я.

— Очень большие, между прочим. Ты не знала, кто у нее отец? — удивился Павлик. — Председатель Верховного суда города Москвы господин Федор Босяков, уголовная кличка — Босс. Она тут всех очень хорошо выстроила. Ты действительно не знала, кто ее папа?

Я почувствовала, что у меня перед глазами все поплыло.

— Павлик… — прошептала я. — Вы там совсем с ума сошли? Вы там все идиоты, что ли? Это просто однофамилец!

— Не бывает таких совпадений, — усмехнулся Павлик.

— Павлик! Кому вы верите, идиоты?! Кому? Он — Федор, она — Филипповна!

Настала пауза — слишком уж долгая для международного звонка.

— Вот черт, — выдавил наконец Павлик. — И правда. А я ведь тоже купился… И уволился. Я не в розыске, но больше не работаю там. Даша понимает, что если меня арестуют, я дам показания совсем не в ее пользу. У нас с ней негласное перемирие…

— Ах ты сволочь! — взвизгнула я.

Павлик ничего не ответил, грустно шмыгнул носом. Или мне показалось из-за помех? Я помолчала, а потом мне стало страшно, что он сейчас повесит трубку.

— Эй! — позвала я. — Ты еще здесь?

— Здесь, — откликнулся Павлик.

— Павлик, что мне делать? — спросила я тихо. — У меня кончились деньги, у меня даже кредитку заблокировали. Наверно, мобильник оставили, чтобы прослушивать.

— Да, — сказал Павлик. — Наверно.

— Послушай… — Мне вдруг стало стыдно, но выхода не было. — Послушай, а ты мне можешь прислать денег? Мне нужно несколько тысяч — может, десять или даже двадцать… Я отдам потом, честное слово!

— Нет, — ответил Павлик. — Зачем тебе столько? Я могу тебе оплатить билет в Германию, если твоя шенгенка еще действует. Или в какую-нибудь безвизовую страну, если не действует. А там подумаем, как решить твою проблему. Сообщишь господину Босякову, что у него появилась дочь, пусть разберется по-отцовски… А дальше будет видно. Не забывай только, что твой мобильник прослушивается.

— Мне не нужна, черт побери, Германия! — взорвалась я. — Мне надо арендовать вертолет и добраться до Кайлаша!

— Так я и думал, — вздохнул Павлик. — И почему у меня не было сомнений? Ленка, ты никогда и ни за что не арендуешь в Лхасе вертолет на Кайлаш. Тибет — это оккупированная территория, вертолеты только у китайских военных. Взятку ты им не дашь, в Китае за взятку смертная казнь.

— Нет! — закричала я. — Нет! Не может такого быть! Должен быть способ! Должны быть туристические компании!

— Леночка, — перебил Павлик, — ты, по-моему, не понимаешь до сих пор: в Китае нельзя высаживаться на вершину Кайлаша. Нельзя! Понимаешь? А «нельзя» в Китае — это действительно «нельзя». А не как ты у нас привыкла. Кайлаш — запретная гора, никто и никогда не высаживался на ее вершину. Это запрещено категорически — религиями, законами, традициями Тибета и Китая. Все равно как из черного камня Каабы сделать пепельницу или сдать Храм Гроба Господнего под стриптиз-бар. Понимаешь?

— Но ведь люди туда взбирались! И мой отец там был!

— Возможно. Но тайно, пока никто не видел. Не на китайских вертолетах.

Я помолчала. Черт побери, Павлик был прав.

— Хорошо, — процедила я сквозь зубы. — Я пойду туда сама. Пешком.

— Вообще-то от Лхасы тысяча километров, — заметил Павлик. — Несколько дней на джипах едут.

— Доеду на джипе, а дальше пойду пешком.

— Ты когда-нибудь ходила в горы? — удивился Павлик.

— Нет.

— У тебя есть горное снаряжение?

— У меня есть кислородные баллончики. Какое еще там надо снаряжение?

— Теплая одежда особая — там дико холодно. Веревки, крюки, специальные карабины и все такое. Ботинки с кошками. Ледорубы. Специальная еда. Кислород, наверно. Деньги на шерпов.

— Шерпы — это что?

— Шерпы — это такие носильщики и проводники из местных, — объяснил Павлик. — Они идут за альпинистами и несут их вещи, пока те покоряют вершины мира.

— Нет. У меня ничего такого нет. Но я все равно пойду, ты меня знаешь.

— Да, — вздохнул он, — я тебя знаю. Ты все равно туда пойдешь. Кто бы сомневался.

— И? — спросила я с надеждой. — Ты мне не поможешь?

— Помогу, — вздохнул он. — Кто бы сомневался.

— Ты пришлешь денег?

— Нет.

— А как ты мне собрался помочь? — удивилась я. — Прилетишь сюда в Лхасу с деньгами, одеждой и веревками?

— Да.

Я опешила.

— Ты с ума сошел? И когда?

— Через пять-шесть дней.

— Наивный Павлик! — усмехнулась я. — Да тебе одни лишь китайские-тибетские визы месяц оформлять! Если со взятками — две недели, не меньше!

— Спасибо, я в курсе, — ответил он. — Три недели назад подал документы. К среде будет готово.

Круг паломников

Я действительно не представляла, что в горах может быть настолько холодно. Еще в Лхасе я купила себе уродливую оранжевую куртку и такие же мешковатые штаны, но и они на ветру спасали не всегда. К подножию Кайлаша я доехала в джипе с французскими туристами, с которыми удачно познакомилась еще в отеле в Лхасе. Вместе с ними я и отправилась пешком в обход горы — этот круг паломников назывался священной Корой — с ударением на первое «о». Здесь мы договорились встретиться с Павликом, который добирался через Непал и Катманду — так, объяснил он, будет быстрее, и возникнет меньше вопросов у таможни по поводу горного снаряжения.