Леман Русс: Великий Волк - [6]

— Не ведаю, послан ты мне в насмешку или для успокоения, — наконец произнес Русс, — но встретились мы не просто так. Поэтому слушай. Слушай и запоминай.

Пара Клыков стоял, не решаясь пошевелиться, и смотрел на закутанного в меха гиганта в сердце Горы. Тот заговорил подобно скальду:

— Воистину я сражался с Всеотцом, и он одолел меня, ибо сами боги страшились Его, сильнейшего из людей. Но я проиграл не однажды.

Его глаза вспыхнули, будто два сапфира, зажатые в кулаке ледяных теней.

— Был и другой раз.

II

Последний ударный эсминец фаашей бежал в открытую пустоту, ловко проскользнув между взрывающимися выносными фермами станции-бастиона. В тени кренящейся громады, вдали от роя обломков, он отработал маневровыми ускорителями. Выровнявшись относительно плоскости эклиптики, корабль рванулся в направлении гелиопаузы[23] системы Иннию.

Орбитальная крепость за его кормой сложилась и смялась, искореженная безжалостными ударами кинетических зарядов, выпущенных из пустоты. Надвигалась катастрофа, и корабли, окружившие базу, слаженно оттянулись в космос. Все они, выкрашенные в темно-серые цвета Шестого легиона, продолжали вести огонь по цели.

До начала боя станция была огромной колонной с острыми гранями, собранной из стали и карбосинтетиков. Обращаясь вокруг Иннию III, она прикрывала мир смещающими палубными орудиями, саму же ее обороняли девять батальонов фаашей-скарабинеров. Такой могучий бастион непросто было разрушить — Волкам из Декк-Тра потребовалось две недели, чтобы очистить пустотные трассы к планете, еще шесть дней ушло на разрушение щитов «Эгида» с реакторной подпиткой, и только после этого убийцы из Стаи ворвались на базу. Через шесть часов они добрались до внутреннего командного узла, два часа потратили на истребление отрядов скарабинеров-смертников и еще два — на установку плазменных зарядов, после чего эвакуировались с платформы.

Операцию разработали во время варп-перехода с Галамандро, и Стая, как всегда, тщательно следовала плану, но все равно понесла значительные потери. Теперь одинокий эсминец врага убегал от лазерных залпов Волков, разгоняя макроскоростные двигатели. В них использовалась замысловатая фузионная технология, которую еще не до конца разгадали механикум. С такими ускорителями корабль мог достичь точки Мандевилля еще до того, как более крупные звездолеты Шестого пустятся в погоню.

Именно на этот случай Волки оставили «Хаук», один из шести своих субварповых перехватчиков, за пределами зоны огневого поражения станции. Он ждал — бесшумно, на минимальном потреблении энергии.

— Дать полный ход, — скомандовал командир перехватчика, легионер по имени Отгар. — Зарядить орудия, но щиты не поднимать — он захочет…

Не успел воин договорить, как станция телепортации на мостике вспыхнула злобным варп-светом, и на ее площадке материализовались пятеро огромных космодесантников Шестого. Четверо из них были облачены в скошенные шлемы и буро-серые доспехи типа II, испещренные пятнами гари и крови. Их командир, что возвышался над остальными, сошел с покрытой инеем фокусной платформы. Широко шагая к Отгару, он снял шлем и примагнитил его к броне.

— Можешь поднять их, командир, — распорядился Норин Кровавый Вой, тряхнув длинной гривой цвета воронова крыла. Лицо ярла Декк-Тра казалось высеченным из обветренной скалы — длинное, узкое, изборожденное шрамами. Его кожа, выдубленная за целую жизнь боев свирепыми штормовыми ветрами, выглядела старческой. — Теперь загони добычу.

Поднявшись с командного трона, Отгар выкрикнул новые приказы. Над передовыми иллюминаторами замерцали пустотные щиты, плазменные двигатели бросили «Хаук» вперед, набирая полную мощность.

Йорин встал рядом с Отгаром на командной платформе и впился в пустоту глазами, под которыми темнели круги. Его радужки были не янтарными, как у большинства легионеров, а почти человеческими — их едва затронуло мутационное воздействие Спирали. Кровавый Вой, как и все остальные офицеры его Великой роты, прошел Вознесение уже пожилым воином. Они, принадлежащие к братству самого Русса, оберегали примарха в его юные годы на беспощадном Фенрисе. Эти бойцы давно вышли из возраста, оптимального для имплантации геносемени, но все равно согласились рискнуть. Говорили, что в итоге выжила только горстка из них. Под начало уцелевшим героям отдали последнюю из Великих рот — Тринадцатую, самую почетную и приближенную к примарху.

Ударный эсминец все еще старался уйти от погони, но кислотно-зеленое пятно его сопел непрерывно росло в носовых иллюминаторах. Как и прочие боевые машины фаашей, он был громоздким и прочным; менее стойкий корпус не выдержал бы излучения реакторов, которые применялись во всей технике, произведенной на Дулане.

Космолет, более крупный, чем «Хаук», располагал смещающими орудиями, крайне разрушительными на среднем расстоянии. Его палубы, несомненно, кишели механизированными пехотинцами-скарабинерами.

Сузив человеческие глаза, Йорин вгляделся в счетчик расстояния до цели, мерцавший на полупрозрачном экране визуального потока. Его тонкие губы слегка дрогнули.

Если он и испытывал что-то, кроме твердой, как кремень, уверенности, то не показывал этого. Кровавый Вой всегда вел себя так, даже когда сражался на багряном снегу Фенриса, будучи простым смертным.