Леман Русс: Великий Волк - [5]

Юноша побежал дальше вниз, вприпрыжку, как когда-то. Пока он не знал всех переходов внутри Горы, но, возможно, их не изучил ни один Небесный Воин, ведь цитадель всегда стояла почти пустой. Основные силы ордена постоянно участвовали в кампаниях и возвращались на родину только для пиров или советов. Кроме того, Клык был рассчитан на легион.

Когда Хальдор спустился еще глубже, отзвуки смертных голосов полностью смолкли. Их место заняли почти неуловимые шумы подземного мира. Непрерывные потрескивания льда казались щелчками хрона во тьме. Над заглубленными силовыми кабелями собиралась талая вода, которая стекала по неровным стенам и замерзала вновь, образуя спиральные узоры. Из громадных шахт доносилось неразборчивое ворчание мощных реакторов, о которых заботились железные жрецы, и неясный грохот кузниц, где беспрестанно ковали оружие для ордена. Там же, если верить слухам, находились затерянные чертоги, в которых спали старейшие из воинов. Их сердца были скованы льдом, мысли застыли в стазисе грез.

К тому времени Пара Клыков уже не понимал, куда и зачем он идет, только чувствовал, что ему хорошо среди теней. Сейчас он не желал ни согревать кровь у огня, ни набивать брюхо мясом. После изменений его организм спокойно переносил жуткий мороз, прежде смертельный, и юноша радовался этому.

Затем фенрисиец замер, волосы у него на руках встали дыбом. Беззвучным молниеносным движением он обхватил рукоять топора, висящего на поясе.

Коридор перед ним, такой же темный и пустой, как все остальные, шел слегка вверх и заворачивал влево. Прищурившись, воин всмотрелся в плотный мрак, однако ничего не разглядел.

Тем не менее он ощутил присутствие чего-то невидимого — вероятно, по феромонам или остаточному запаху. Хальдор пригнулся и медленно двинулся вперед, держа топор свободным хватом. Каждый знал, что туннели в Клыке полны опасностей. Юноша вдруг осознал с болезненной ясностью, насколько шумная у него броня. Без доспеха его было бы намного сложнее заметить.

Свернув за угол, Пара Клыков почувствовал по ветерку, что коридор расширился, но тьма осталась непроницаемой. Он слышал, как нечто дышит в тенях, тихо и по-звериному глухо, но не мог распознать источник звука. Присев, воин сместил хват на рукояти и приготовился к рывку.

Миг спустя из мрака донесся голос, более низкий, чем рык любого хищника, словно бы промерзший от долгой жизни:

— Положи топор, парень.

Хальдор тут же исполнил приказ, принужденный к повиновению древними законами, записанными в его генах. Пелена темноты как будто раздвинулась, и над юношей навис гигант, вышедший из сумрачных недр Клыка. На секунду воину показалось, что перед ним оживший кошмар древних людей — демон из окутанного тьмою леса, увенчанный ветвями, с руками, подобными старым древесным корням, и глазами синими, словно морской лед.

Но затем юноша разглядел черты, которые помнил не хуже своих, хотя ни разу прежде не видел их во плоти. Бледное лицо великана пересекали смазанные черные полосы пепла, опущенные плечи укрывала тяжелая меховая мантия, в серо-стальной латной перчатке он сжимал рукоять длинного тяжелого меча, украшенного рунами.

Пара Клыков, не дожидаясь команды, опустился на одно колено.

— Не нужно этого, — раздраженно бросил примарх. — Зачем ты здесь?

Воин не знал. Он ушел из зала, подгоняемый словами Разбитой Губы, и холод вобрал его в себя, но больше Хальдор ничего не понимал. Возможно, дело было в выпивке, или в желании в последний раз прогуляться по безмолвным глубинам крепости перед настоящими битвами, или в усталости от празднества.

Теперь он стоял, один, перед Владыкой Зимы и Войны.

— Щенок Эски, — сказал Леман Русс, подступив к нему. Необычные глаза примарха светились во мраке. — Не удивлен, что ты сбежал оттуда. Проклятые саги. Я каждую из них уже слышал.

Юноша не мог определить, серьезно ли говорит Русс.

— Они рассказывали о Всеотце, — осторожно произнес Пара Клыков, ощущая угрозу в каждом движении примарха. Тот напоминал черногривого волка[21] — такой же громадный, непредсказуемый, источающий опасность. — Я слышал, что ты бился с ним и проиграл. Единственный раз в жизни.

Русс издал лающий смешок, тряхнув меховой накидкой.

— Не единственный.

Он чуть отошел в тень и как будто немного уменьшился, но угроза не исчезла.

Хальдор мельком заметил, что на его повелителе не тяжелые латы короля-воина, а многослойные одеяния из грубой шерстяной пряжи, с черными полосами, проведенными углем и золой. Облачение для погребальных обрядов, знак траура. Видимо, погиб какой-то воин Этта, возможно, даже кто-нибудь из эйнхериев[22]. Удивительно, что волчьи жрецы не огласили имена павших по всему ордену.

Увидев, что юноша снова убрал топор за пояс, примарх странно взглянул на оружие.

— Тебе известно, что это? — спросил он.

Пара Клыков покачал головой, и Русс недовольно фыркнул.

— Пропасти во льду растут, ширятся с каждым летним таянием, — сказал примарх. — Ты ничего не знаешь, они ничего не помнят…

Замолчав, он полуобернулся во тьму. Хальдор не нарушал тишину. Оба его сердца глухо стучали — организм реагировал на опасность, хотя никто не обнажал клинков.