Лёлита, или Роман про Ё - [57]

— Схлопочешь у меня…

— Ну конечно, чуть что, сразу и схлопочешь… Слушайте! А мой день рождения отмечать будем?

— А у тебя когда?

— Да двадцать пятого же!

— И сколько? Тринадцать?

— Обижаете, дяденька: полных четырнадцать!

— Совсем большая, — подтрунил Тим.

— О чём и речь.

— А мне седьмого сорок шесть бабахнет, — неожиданно вспомнил и я.

— Ой! Так мы с тобой оба рождественские получаемся, что ли? — удивилась Лёлька. — Только я католическая, а ты православный. Прикольно!

— Действительно, прикольно. А у тебя когда, Тим?

— Ну, до Тимкиного ещё далеко, он у нас апрельский. Пятнадцатого, — опередила всезнайка.

И тут меня осенила просто-таки леденящая душу догадка.

— Тима, а ты не в курсе… В год, когда ты родился… Да нет, откуда тебе помнить…

— Ну почему же, всё правильно. Отец любил рассказывать, что с яйцами тогда в роддом припёрся, и всех медсестёр перецеловал, — и он с вызовом поглядел мне в глаза, и с ещё большим добавил: — Причём в тот год православная и католическая пасхи…

— Совпали… — закончил я за него.

— Ат-тас! — подытожила Лёлька, вряд ли понимая, что именно мы уточняем: ей понравилось само изобилие чудесных совпадений.

Определённо, сегодня был день открытий. И последнее стоило всех допрежних. Вон она, значит, разгадка, почему именно мы, а не кто ещё. Правда, если следовать дедовой логике, христианство тут совершенно не причём.

Но, господи, до чего же неисповедимы пути твои!..

Со следующего утра мы жили исключительно подготовкой к торжествам. Дни рождения было решено отметить одновременно и непосредственно за новогодним столом («Охота три раза накрывать!»). Правда, 25-го я всё-таки преподнёс имениннице скромный презентик. Это был небольшой и, в общем-то, довольно бездарный стишок, начинавшийся строкой «Эх, Лёля, Лёля, выпьем, что ли…». Так — знак внимания, не больше.

Тим подарил ей горжетку.

Ну, как горжетку — лисью шкурку. Ту, летнюю ещё.

В противоположность мне, он помнил о дате и готовился к ней со всем тщанием и скрытностью. Не только добыл и припрятал — выдубил или что там со шкурами делают, не знаю. И наверняка не без дедовой подсказки.

Лёлькиной благодарности не было границ. Она обмусолила брательника, и вышивала в обновке до самого отбоя, то и дело докалываясь: я ль на свете всех милее? Мы вежливо подыгрывали, и чувствовалось во всём этом что-то неловкое.

Меж тем до праздника оставалось меньше недели. Дел было впроворот, и всё-таки это были дела. Они наполняли ожидание сакральной теперь уже и с точки зрения нового летоисчисления ночи особым пафосом.

Обязанности распределились сами собой.

Ёлка была ясно за кем, и он снова не подкачал. Доставленная красавица оказалась самой красивой на моей памяти. Правда, заняла чуть не пол-избы, но так в том же и прелесть. Стараясь не остаться в стороне, я соорудил крестовину, отметив про себя очередное навязчивое совпадение: бабке креста не сколотил — хоть дереву…

Задекларированные снежинки, гирлянды и псевдоконфеты с начинкой из яблочных долек, а также стол и вся, державшаяся в жутком секрете культурная программа готовились непосредственно инициаторшей проекта. Проект грозился потрясти грандиозностью. Видимо, всё ещё верящая в Деда Мороза Лёлька как бы не без умыслу проговорилась Деду Илье, что отдала бы за пару петард целый ящик шипучки. С тем же успехом она могла обещать и вагон — чего-чего, а шампанского в Шиварихе было не достать ни по какому блату. Мандаринов, кстати, тоже.

Не увенчались успехом и поиски бенгальских огней. Мы перерыли весь дом — не сподобилось. Зато нашлись две допотопные пластинки: одна с Шаляпиным, другая — с Кристалинской. О первом ребятня ещё что-то слышала, имя второй не говорило им ровным счётом ничего. Ну-ка: топ-топ, топает малыш? — есть малыш! «Лунный камень», «Ветер северный», «Для тебя»… — очуметь! Одни названия праздник. И я вознамерился уже запихнуть бесполезные винилы обратно на буфет, но Тимур спустил с чердака тот самый мольберт, оказавшийся патефоном. К тому же исправным. Прослушивание уговорились начать за час до распития дедова квасу (шиварихинский аналог полусладкого). Чтоб со значением, так сказать…

Тим же, кудесник, порадовал и гастрономически: обеспечил на стол порося, роль которого исполнял махонький, килограмма на два, кабанчик. Где раздобыл — тайна тайн. Во-первых, не сезон ещё, вроде. Во-вторых, слыхал я где-то, что так вот просто отбить детёныша у кабанихи не всякому хищнику по зубам. Но ведь приволок же! Ну и славно трам-пам-пам…

Одним словом, настроения прибывало, суета суетилась, и вечером тридцатого мы улеглись с чувством полной готовности к торжествам и в предвкушении какого-никакого, а волшебства, ибо без волшебства — хотя бы и какого-никакого — что за Новый год?

Час спустя я сделал вид, что не слышу, как Лёлька шурует под ёлкой, пряча в свои же шерстяные носки самодельные гостинцы…

9. Здравствуй (оп-па) новый год!

И вот долгожданный вечер настал…

На моих внутренних было что-то около девяти. До начала новой эры оставалось совсем чуть-чуть, и личный состав осуществлял последние к ней приготовления: Лёлька заканчивала с сервировкой, Тимка накручивал патефон.