Лекции по общему государственному праву - [51]

Идея объективной цели государства нередко появляется в публицистической литературе и в текущей политике в конкретном применении к тому или иному определенному государству, в форме представления об известной роли, предопределенной этому государству в общем ходе всемирной истории, или о его исторической миссии. Такие представления питаются и поддерживаются естественным патриотическим чувством. Справедливость, однако, требует отметить, что они не имеют под собой объективной научной почвы и всецело относятся к области гаданий и пожеланий, где открывается широкий простор субъективному произволу.

Какие цели ставят государству составляющие его люди? Для ответа на этот вопрос нужно прежде всего точно определить его границы.

При рассмотрении вопроса об основании государственной власти уже было указано, что совокупность психических актов, совершающихся в известной общественной среде, в общем, направляется в сторону удовлетворения общих интересов членов этой среды и что этой господствующей тенденции подчиняется и деятельность государственной власти. Но там мы имели в виду, главным образом, непреднамеренный результат взаимного психического влияния членов общества. В вопросе же о субъективной цели государства речь идет, напротив, о сознательной постановке целей для государственной деятельности.

Цели, которые ставят государству составляющие его люди, весьма разнообразны не только в различные эпохи и у различных народов, но и в каждый данный момент в том или другом конкретном государстве в зависимости от разнородных стремлений отдельных лиц и общественных групп. Подвести все это пестрое разнообразие частных целей под одно общее понятие или даже свести его без остатка к нескольким главным категориям невозможно. Но можно выделить из всей массы целей, которые ставятся государству, или требований, которые к нему предъявляются, те, которые являются общими если не для всех государств, известных в истории, то, по крайней мере, для огромного числа их и особенно для государств современного нам культурного мира. Эти цели можно, в свою очередь, свести к одному высшему понятию общественного интереса.

Нет сомнения, что общественный интерес далеко не всегда играет господствующую роль в государственной деятельности. Весьма часто те, в руках кого находится власть, ставят целью своей деятельности свои личные интересы. Можно даже указать целые эпохи, когда личный интерес властвующих лежал в основе юридических конструкций власти. Такова, напр., патримониальная монархия, типичным и ярким образцом которой может служить господство Меровингов во Франции. Теми же чертами отмечена вотчинная власть первых московских князей. Но индивидуальные интересы властителя могут служить определяющим началом всей его деятельности лишь в очень примитивных политических обществах, являющихся скорее зачатками государства, нежели государствами. Во всяком сколько-нибудь развитом государстве это невозможно по разнообразным причинам.

Во-первых, личный интерес властвующих может быть совершенно оторван от общественных задач только в примитивных его проявлениях. Более сложные личные стремления (честолюбие, заботы об укреплении власти и о передаче ее потомству) приводят неизбежно и к попечению об интересах подвластных.

Во-вторых, эгоистическим стремлениям властвующих лиц противопоставляются как сдерживающие и умеряющие их силы психическое давление окружающей среды, стихийно направляющееся в сторону общественных интересов, и сознательные требования, предъявляемые к власти подданными. Обыкновенно эти сдерживающие и умеряющие факторы первоначально выступают под эгидой религии. Так, в средневековой европейской истории церковное учение об обязанностях и ответственности власти перед Богом служило переходной ступенью от идей вотчинной монархии к пониманию монархической власти как служению государству. На религиозной почве развилось впервые представление, что власть для физического носителя ее есть не его индивидуальное право, а обязанность по отношению к народу.

В-третьих, наконец, организация сколько-нибудь крупного государства представляет собой слишком обширный и сложный механизм для того, чтобы его можно было всецело обратить на служение индивидуальным интересам одного лица или нескольких лиц. Если носители власти остаются совершенно чуждыми государственной идее и преследуют исключительно свои личные интересы, последствием этого является или полное разложение государственного механизма и вытекающий отсюда неизбежно государственный переворот, или утрата юридически властвующими лицами реальной власти и фактический переход ее к другим элементам или органам государства (как, напр., переход власти от королей к "палатным мэрам" при последних Меровингах).

Более серьезное влияние, чем интересы отдельных лиц и случайных групп их, оказывают на государственную деятельность классовые интересы и, в частности, интересы преобладающего класса. Но, как мы уже видели, общественный класс как таковой не может всецело обладать государственной властью, он может лишь в той или иной мере влиять на ее осуществление. При этом влияние преобладающего класса сталкивается с влияниями других классов, со стремлением непосредственных носителей власти к независимости и с силой общественного мнения, в образовании которого принимают участие различные классы населения и которое поэтому имеет надклассовый характер. В результате направление государственной деятельности представляет собой известного рода компромисс между различными индивидуальными и групповыми стремлениями. Но компромисс между противоположными целями возможен лишь при условии признания участвующими в компромиссе сторонами высшей, объединяющей цели. Такой высшей общепризнанной целью является общественный интерес. Одни приходят к признанию этой высшей цели по необходимости, в силу столкновения их личных и классовых интересов с противоположными личными классовыми интересами, другие, в силу своего умственного и нравственного склада обладают способностью и без давления практической необходимости отрешаться от индивидуального и классового эгоизма и ставить себе целью общее благо; общественный интерес может признаваться в качестве высшей цели искренно или неискренно, — но во всяком случае он является в совершенном государстве общепризнанной регулятивной идеей политической деятельности.