Лекции по общему государственному праву - [103]

В государстве, говорит Монтескье, есть всегда люди, настолько выделяющиеся из среды всех прочих происхождением, саном или богатством, что равная для всех свобода была бы для них рабством; так как решения законодательного собрания направлялись бы всегда в ущерб им, то они не имели бы никакого интереса отстаивать свободу. Чтобы заинтересовать их в сохранении свободы, нужно образовать из их среды особое собрание, которое могло бы останавливать решения народного собрания и, с другой стороны, не могло бы ничего предпринять без согласия этого последнего. Вместе с тем, так как эти лица не представляют интересов всего народа и противоположность между их и общенародными интересами может сказаться всего сильнее в вопросах о налогах, то в области обложения они должны иметь лишь отрицательное право veto, возможность противодействовать (faculte d'empecher), но не возможность постановлять (faculte de statuer).

Как видно из приведенной аргументации в пользу верхней палаты, Монтескье хотя и защищает ее с точки зрения интересов высших классов населения, тем не менее не является аристократом по принципу, как о нем иногда думали. Напротив, аристократические привилегии, по его убеждению, сами по себе заслуживают осуждения (prerogatives odieuses par elles-memes). Но, рассуждая как реальный политик, Монтескье полагает, что раз аристократия представляет собой социальную силу, то для самого народа выгоднее предоставить ей особое место в государственном устройстве и, таким образом, заинтересовать ее в сохранении последнего.

Кроме того, верхняя палата, по мнению Монтескье, полезна и в другом отношении. Из трех властей судебная, как он выражается, в некотором смысле сводится к нулю (est en quelque facon nulle). Она не является настоящей властью по двум причинам. Во-первых, в силу объективного характера самой судебной функции судья есть не что иное, как "живые уста, произносящие волю законодателя" (la bouche qui prononce les paroles de la loi). Во-вторых, судебная власть, будучи осуществляема не постоянными должностными лицами, а отдельными гражданами, взятыми для этого на короткий срок из массы населения, благодаря этому, так сказать, теряется в народе, делается "невидимой". За исключением судебной власти остаются лишь две постоянные власти: народное собрание и монарх. Для предотвращения острых и непримиримых столкновений между ними нужна посредствующая власть. Такой именно властью и является верховная палата.

Для обеспечения свободы недостаточно одного распределения властей между несколькими органами. Нужно, кроме того, чтобы эти органы находились во взаимном равновесии, т. е. чтобы ни один из них не мог получить преобладания над другими, чтобы каждый из них был гарантирован от посягательств на его самостоятельность со стороны другого. Уже учреждение верхней палаты, как мы видели, служит отчасти интересам такого равновесия. Но этого мало. Чтобы оставаться независимыми друг от друга, власти должны иметь возможность воздействовать друг на друга. Эта мысль Монтескье выражена наиболее ярко и отчетливо в афоризме его последователя, деятеля революционной эпохи Мунье: "Чтобы власти были действительно разделены, они не должны быть совершенно обособлены друг от друга" ("Afin que les pouvoirs soient vraiment divises, il ne faut pas qu'ils soient entierement separes").

Законодательная власть по самой своей природе есть власть господствующая. Если бы она была совершенно свободна в своих действиях, она могла бы правомерным образом уничтожить другие власти. Поэтому для ограждения их существования и самостоятельности необходимо, чтобы глава исполнительной власти имел по отношению к ней право veto, т. е. право останавливать решения законодательного собрания. (Рассматривая принадлежащее монарху право санкции законов не как положительное право участия в законодательстве, а как отрицательное право препятствовать изданию тех или иных законов, Монтескье, таким образом, выдерживает, по крайней мере, формально, принцип отделения законодательной власти от исполнительной.)

Законодательное собрание не должно заседать постоянно, ибо: 1) этого не требует самая сущность законодательной власти; 2) это чрезмерно стеснило бы деятельность исполнительной власти, все внимание которой в таком случае было бы поглощено защитой ее прав от законодательной власти. Право созывать и распускать законодательное собрание, а также определять время его сессий должно принадлежать исполнительной власти.

Законодательная власть не нуждается в праве veto против исполнительной, ибо последняя ограниченна по самой своей природе. Но она ограниченна лишь постольку, поскольку не выходит из пределов закона. Поэтому законодательная власть должна иметь право контроля над закономерностью действий исполнительной власти и вытекающее отсюда право привлекать к ответственности осуществляющих ее лиц. Но это право не может простираться на главу исполнительной власти — монарха, так как в таком случае исполнительная власть попала бы в полную зависимость от законодательной. Выход из этой дилеммы дает английский принцип ответственности за действия монарха, его советников, министров.