Лекции по истории фотографии - [56]

Шрифт
Интервал

. В 17 лет Чарльз переносит коклюш, с тех пор он глуховат на правое ухо и страдает слабостью легких.

В 1850-м он оканчивает Рагби и в 1851-м поступает в колледж Церкви Христовой (Christ Church) в Оксфорде, повторяя историю образования своего отца. Окончив колледж с отличием по специальностям «математика» и «классические языки», Чарльз Доджсон-младший остается там в качестве преподавателя математики; в 1861 году его посвящают в сан дьякона. Работа ему скучна, но приносит стабильный доход, и Доджсон не оставляет ее вплоть до 1881 года.

Более всего Чарльз Доджсон известен как писатель. С раннего возраста он сочиняет короткие рассказы (большинство из них – юмористические или даже сатирические), они публикуются в различных журналах и пользуются умеренным успехом. Псевдоним «Льюис Кэрролл» Доджсон берет себе в 1856-м при публикации маленькой романтической поэмы «Одиночество». Свое самое известное произведение – «Алису в стране чудес» — он публикует в 1865-м, а продолжение – «Алису в Зазеркалье» – в 1872-м. Среди других его текстов выделяются несколько произведений разных жанров на тему фотографии: Photography Extraordinary, Hiawatha’s Photographing, The Legend of «Scotland ‘’, A Photographer’s Day Out. Именно фотографию Кэрролл считает своим важнейшим интересом; он относится к ней как к призванию, развлечению и «единственному жизненному удовольствию» и посвящает ей времени, возможно, больше, чем писательству или преподаванию математики.

Начало этой страсти было положено в 1855 году, во время летних каникул, когда Чарльз наблюдает фотографическую съемку своего дяди Скеффингтона Лютвиджа (Skeffington Lutwidge), открывающего ему секреты калотипии. Весной следующего года Кэрролл покупает в Лондоне комплект оборудования для мокроколлодионного процесса и, возвратившись в Оксфорд, приступает к съемке, в ранние годы даже забавляясь идеей зарабатывать ею на хлеб. Этого, однако, не происходит, и Кэрролл фотографирует в течение следующих двадцати четырех лет (с мая 1856-го по июль 1880-го) исключительно ради собственного удовольствия, сделавшись хорошо известным фотографом-джентльменом. Начинает со съемки архитектурных сооружений, статуй, медицинских образцов, садов и натюрмортов, и только после этого обращается к портрету.

Сначала Кэрролл работает в собственных жилых комнатах, а позже оборудует застекленную студию на крыше здания деканата; съемную студию он использует только изредка, в случае необходимости. Общаясь с членами оксфордской академической среды и их детьми, делает их моделями своих портретов. Снимает Кэрролл, главным образом, в Оксфорде, лишь изредка выезжая за его пределы (например, в Озерный край для съемки семьи Теннисона); а за границей он и вовсе побывал всего один раз, совершив путешествие в Россию.

Кэрролл никогда не состоял членом фотографических клубов и обществ, и единственная профессиональная выставка, на которой было выставлено четыре его портрета, проходит в 1858-м при поддержке Лондонского фотографического общества. Главной формой экспонирования собственных фотографий он делает альбом. За все время работы он создает около 3000 изображений, из которых до нас дошло менее тысячи.

В 1880 году Кэрролл прекращает занятия фотографией. С одной стороны, известно, что он не любит сухие пластины, пришедшие на смену коллодию. С другой же, под влиянием растущих продаж своих книг он решает сконцентрироваться на писательстве. Год спустя он также отказывается и от лекций по математике, записывая по этому поводу, что «теперь все время в моем распоряжении и, если Господь даст мне жизни и продолжающихся здоровья и сил, то могу надеяться, что до момента, когда моя энергия иссякнет, смогу создать некоторые стоящие произведения письма». (I shall now have my whole time at my disposal and, if God gives me life and continued health and strength, may hope, before my powers fail, to do some worthy work in writing). Несмотря на богатство и успех, сопровождавшие последние десятилетия его жизни, в самой этой жизни мало что меняется. Последнее литературное произведение (двухтомный роман «Сильви и Бруно») Кэрролл публикует в 1889-м и через пять лет, в 1893-м, умирает в Оксфорде от пневмонии, последовавшей за инфлюэнцей. В эпоху модернизма (с 1920-х по 1960-е) фотография Кэрролла не находит понимания, но затем его репутация как одного из лучших викторианских фотографов восстанавливается.

В письме от 1877 года Кэрролл пишет своему корреспонденту, что считает себя «фотографом-любителем, чьей специализацией являются дети», и далее просит приводить к нему детей, но не с целью «фотографироваться сразу же (я никогда не преуспеваю с незнакомцами), но чтобы познакомиться с местом и художником и посмотреть, насколько им понравится идея прийти в другой раз, чтобы быть сфотографированными».

Более половины всех кэрролловских фотографий, дошедших до нашего времени, изображает маленьких девочек (при этом не следует забывать, что сохранилось менее трети его оригинального портфолио, и реальная пропорция могла быть иной. Уже в дневниковой записи от марта 1863-го он перечисляет по именам в алфавитном порядке 103-х девочек, которых хотел бы фотографировать. Снимает он их как в одежде (часто в специально для этого предназначенной – исторических, этнических и сказочных нарядах), так и без нее.


Рекомендуем почитать
Бизерта. Последняя стоянка

Анастасия Александровна Ширинская родилась в 1912 г., она была свидетелем и непосредственным участником событий, которые привели Русский Императорский флот к последнему причалу в тунисском порту Бизерта в 1920 г. Там она росла, училась, прожила жизнь, не чувствуя себя чужой, но никогда не забывая светлые картины раннего детства.Воспоминания автора — это своеобразная семейная историческая хроника на фоне трагических событий революции и гражданской войны в России и эмигрантской жизни в Тунисе.


Арутюн Халибян

«Арутюн Халибян» открывает новую книжную серию «Жизнь замечательных нахичеванцев». Этот труд — не просто биография одного из жителей «города, которого нет» (так назвал однажды Георгий Багдыков Нахичевань-на-Дону), Цель настоящей работы — показать, как сохранившийся до наших дней уникальный портрет А. П. Халибяна кисти гения живописи мариниста И. К. Айвазовского дает возможность оценить облик человека, жившего в первой половине XIX века и руководившего армянским самостоятельным городом Нор-Нахичеван.


Четыреста лет царского дома – триста лет романо-германского ига

«Ложь — основа государственной политики России». Именно политики (и не только в России) пишут историю. А так называемым учёным, подвизающимся на этой ниве, дозволяется лишь охранять неизвестно чьи не сгнившие кости в специально отведённых местах, не пуская туда никого, прежде всего дотошных дилетантов, которые не подвержены колебаниям вместе с курсом правящей партии, а желают знать истину. Фальшивая история нужна политикам. В ней они черпают оптимизм для следующей порции лжи. Но почему ложь им ценнее? Да потому, что именно она позволяет им достичь сиюминутной цели — удержаться лишний месяц — год — срок у власти.


Как большой бизнес построил ад в сердце Африки

Конго — сверхприбыльное предприятие западного капитала. Для туземцев оно обернулось адом — беспощадной эксплуатацией, вымиранием, бойнями.


Марко Поло

Как это часто бывает с выдающимися людьми, Марко Поло — сын венецианского купца и путешественник, не был замечен современниками. По правде говоря, и мы вряд ли знали бы о нем, если бы не его книга, ставшая одной из самых знаменитых в мире.С тех пор как человечество осознало подвиг Марко, среди ученых разгорелись ожесточенные споры по поводу его личности и произведения. Сомнению подвергается буквально все: название книги, подлинность событий и само авторство.Исследователь Жак Эре представляет нам свою тщательно выверенную концепцию, приводя веские доказательства в защиту своих гипотез.Книга французского ученого имеет счастливое свойство: чем дальше углубляется автор в исторический анализ событий и фактов, тем живее и ближе становится герой — добрый христианин Марко Поло, купец-романтик, страстно влюбленный в мир с его бесконечным разнообразием.Книга вызовет интерес широкого круга читателей.


Босфор и Дарданеллы

В ночь с 25 на 26 октября (с 7 на 8 ноября) 1912 г. русский морской министр И. К. Григорович срочно телеграфировал Николаю II: «Всеподданнейше испрашиваю соизволения вашего императорского величества разрешить командующему морскими силами Черного моря иметь непосредственное сношение с нашим послом в Турции для высылки неограниченного числа боевых судов или даже всей эскадры…» Утром 26 октября (8 ноября) Николай II ответил: «С самого начала следовало применить испрашиваемую меру, на которую согласен».