Лекции по истории Древней Церкви. Том IV - [56]
{стр. 136}
Со стороны православных уклонение в эту сторону первый сделал еп. лаодикийский Аполлинарий младший (называемый так в отличие от своего отца Аполлинария, пресвитера в той же Лаодикии сирийской), высокий литературный талант которого признавали и его догматические противники. Филосторгий ставит Аполлинария наряду с Василием В. и Григорием Назианзином, признавая в них такие знаменитости, что и сам Афанасий В. в сравнении с ними — просто дитя. Аполлинарий получил многостороннее образование и писал и в прозе, и почти во всех родах поэзии, и в эпоху гонения Юлиана на литературу пытался Гомера заменить стихотворными переложениями из Библии. По чистоте жизни он представлял одно из светлых явлений на востоке, поэтому и православные долго оставались в дружеских отношениях с ним, хотя чистота догматических воззрений его была уже омрачена; как догматический противник ариан, он был давно известен. Два арианские епископа Лаодикии, Феодот и Георгий, относились к нему и отцу его неблаговолительно, а последний кончил даже тем, что лишил его церковного общения. Когда-то прежде 362 г. Аполлинарий сделался епископом Лаодикии, и на соборе Александрийском 362 г. были и монахи, посланные Аполлинарием, которые и подписали от его имени, что Христос принял человеческое тело не бездушное и безумное.
Лишь в 373 г. Василий В. говорит о ереси, распускаемой Аполлинарием. Слухи доходили до Афанасия и раньше. Первые обнаружения её предшествуют 362 г.; в следующее десятилетие аполлинаризм усиливается. Но Афанасий относился к Аполлинарию снисходительно, как и к Маркеллу [36]. Вскоре затем аполлинариане выделились как особое общество. В Антиохии к Аполлинарию примкнул мелетианский пресвитер Виталий. Когда его добрые отношения к Мелетию были порваны, он отправился в Рим в конце 374 г. и возвратился оттуда с рекомендательным письмом от Дамаса к Павлину. Но соединение Виталия с павлинианами не состоялось; Дамас видимо усумнился в православии Виталия {стр. 137} и прислал Павлину особую программу для выяснения убеждений этого пресвитера. Кончилось тем, что Виталий был рукоположен Аполлинарием во епископа антиохийского. Учение аполлинариан с их различными разветвлениями осуждено было на нескольких соборах, между прочим, на соборах: римских 376, 377 и 382 г., и вселенском 381 г.
Уже в более раннюю эпоху, эпоху борьбы с арианством (до 362 г.), Аполлинарий сделался знаменем раздора. Хотя с одной стороны он был предметом уважения со стороны многих православных (напр., даже Афанасий В. относился к нему с благоволением), но с другой — в его талантах были черты, которые должны были вызвать и другое отношение.
Замечательно, что Филосторгий, характеризующий всегда только тот род деятельности, в котором данное лицо стоит первым, говорит, что Аполлинарий имел перевес в так называемом ύπομνηστικόν, т. е., при переводе на современный язык, это значит, что Аполлинарий признается великим мастером писать передовые статьи, заставлять что-нибудь держать в памяти. А и у нас от передовой статьи требуется — обратить внимание на какой-либо вопрос и подольше удержать его в памяти; особого [знания] здесь не требуется. Действительно, характеристичною чертою Аполлинария является то, что он был ум чрезвычайно смелый. Он колебался между точками зрения Афанасия и Василия В., по вопросам догматического характера, в главном, все-таки, примыкая к Афанасию; а отклонялся [от него] потому, что брался за неразрешимые вопросы.
Особенно ярко отличительные черты способностей Аполлинария выделяются при сопоставлении его с Василием В., с которым он по особым обстоятельствам некоторое время состоял в переписке. Василий В. был такой серьезный ученый, что, казалось, он прямо создан для науки. Он, напр., произвел такой труд, как трактат о Св. Духе, состоящей почти из одних цитат, взвешенных с такою подробностью и объективностью, к какой стремятся в наше время. Он требовал законченности истинно классической до формулировки включительно, и все, что отзывалось только цветами красноречия и намеками, не удовлетворяло его. Между тем Аполлинарий именно и предлагал только такие цветы. Мастерством, с каким он пользовался греческими оборо{стр. 138}тами, он напоминал Григория Богослова, так что мог очаровывать и увлекать слушателей, но не напоминал его серьезностью. Он только играл этими выражениями и блестел ими, пытаясь разъяснить даже то, что неразъяснимо по сущности. Он никогда не прочь был высказаться с рискованною смелостью, βιαιότερον, хотя бы его резкое новаторство здесь могло вызвать антипатии в лицах более строгого умственного склада.
Когда Василий В. прибыл из Афин, полемика с арианами уже вполне определилась, именно она сводилась к слову όμοούσιος, которое православные прилагали к Сыну Божию.
1) Сущность доказательств ариан состояла в следующем. Слово ουσία не встречается в Св. Писании ни разу в приложении к Богу, а отсюда они делали тот вывод, что и όμοούσιος нельзя прилагать к Нему. Правда, православные ссылались на выражения «άρτος επιούσιος» (хлеб насущный) и «λαός' περιούσιος» (люди избранные), в которых греческие эпитеты заключали корень ούσία, но ариане требовали подобных выражений о Боге и без этого считали себя победителями в споре.
