Лекции о сущности религии - [65]

На этих примерах, число которых можно было бы, впрочем, увеличить до бесконечности, ибо каждый осведомительный листок, газета дают образцы того, как безбожны даже и современные верующие в бога, как они своего бога в действительности отрицают и принижают, между тем как на словах они ему воздают хвалы - отрицают и принижают тем, что приписывают материи, миру, человеку силу и деятельность, от бога независимую и самостоятельную, самому же богу уделяют роль праздного зрителя или инспектора, самое большее лишь помощника или спасителя в крайней нужде. Уже обычное выражение "помощь бога, содействие бога" характеризует этот безобразный разлад между богом и природой, ибо тот, кто мне помогает, содействует, не упраздняет моей деятельности;

он только поддерживает меня, он только берет на себя часть работы, часть бремени. Но какое недостойное представление о боге: веря в бога, отказывать ему во всемогуществе, по крайней мере на деле, присоединять к нему силу природы и человека и прибегать к ее помощи! Если надо мною бдит глаз, то зачем мне самому иметь глаз, зачем остерегаться? Если бог обо мне печется, зачем мне самому о себе заботиться? Если существует благое и в то же время всемогущее существо, то что мне ограниченная мощь естественных средств и сил? Впрочем, не будем порицать людей западных стран за то, что они не доводят своей религиозной веры до ее практических выводов, что они, наоборот, самовольно устраняют эти следствия их веры, что они в действительности, на практике от своей веры отказываются; ибо только этой непоследовательности, этому практическому неверию, этому инстинктивному атеизму и эгоизму обязаны мы всем прогрессом, всеми изобретениями, которыми христиане отличаются от магометан, люди западных стран - от восточных. Кто полагается на всемогущество бога, кто верит, что все, что происходит и существует, происходит и существует по милости божией, тот никогда не будет думать о средствах, как устранить существующее зло, - ни как устранить естественное зло, поскольку оно не устранимо, ибо против смерти лекарств не будет найдено, ни как устранить зло общественного порядка. "Каждому, говорит Кальвин в уже многократно упоминавшемся мною сочинении, указывается божеством его положение и его состояние. Соломон поэтому в своем изречении: "жребий бросается в подол, но выпадает он так, как угодно господу" - призывает бедных к терпению, ибо те, что недовольны своим жребием, пытаются сбросить с себя бремя, возложенное на них богом. Так и другой пророк, псалмопевец, порицает безбожников, приписывающих человеческому искусству или счастью достижение некоторыми людьми почетных мест, тогда как другие пребывают в низком состоянии".

Это - необходимое следствие веры в бога, веры в провидение, когда эта вера является не просто теоретической, бездеятельной, неверующей верой, но верой истинной, практической. Некоторые отцы церкви считали даже безбожной критикой дел божиих отрезать себе бороду.

Совершенно верно! Борода обязана своим существованием воле и намерению бога, касающимся самых мелких подробностей; если я даю себе отрезать бороду, то я этим выражаю недовольство; я косвенно порицаю творца бороды; я восстаю против его воли; ибо бог говорит: да будет борода! тем, что он дает ей расти, а я говорю: борода да не будет! тем, что я даю ее себе отрезать. Все оставить таким, каково оно есть, - вот необходимый вывод из веры в то, что бог правит миром, что все происходит и существует по воле божией. Каждое самовольное изменение существующего порядка вещей есть святотатственная революция. Как в абсолютистски-монархическом государстве правительство не предоставляет народу ничего и присваивает себе всю политическую деятельность, так и в религии бог не оставляет ничего на долю человека, пока бог еще абсолютное, неограниченное существо. "Поэтому, - говорит Лютер в своем толковании Экклезиаста, - наилучшая и наивысшая мудрость предоставить и поручить все богу... дать богу действовать и управлять и все, что случается несправедливого или что приносит горе праведным людям, отдать на волю того, который, в конце концов, все точно и правильно устроит... Поэтому, если ты очень хочешь иметь радость, мир и хорошие дни, то подожди, чтобы их дал тебе бог". Но, как сказано, христиане, к своему и нашему счастью, и сообразно духу и характеру Запада, в особенности же германского племени, противопоставили выводам своих взятых с Востока религиозных учений и представлений человеческую самодеятельность, разумеется, сделав тем самым свою религию, свою теологию, которой они, однако, держатся, по крайней мере теоретически, и до настоящего дня, переплетом самых смешных противоречий, половинчатостей и софизмов, невыносимой, бесхарактерной смесью веры и неверия, теизма и атеизма.

ДЕВЯТНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ.

Камчадалы, как рассказывают и выражаются путешественники-теисты, имеют высшего бога, которого они называют Куткой и которого они считают творцом неба и земли. Им, говорят они, все сотворено, и от него все произошло. Но они считают себя гораздо умнее бога и никого не считают таким глупым, бессмысленным и бездумным, как своего Кутку. Если бы, говорят они, он был умен и рассудителен, то он создал бы мир гораздо лучше, не поставил бы так много непроходимых гор и утесов, не сотворил бы так много бешеных потоков и длительных бурь. Поэтому, когда вы въезжаете зимою на гору или с нее спускаетесь, вы не можете удержаться от того, чтобы не обругать самым ужасным образом Кутку. "Мы справедливо приходим в ужас по поводу этих безумств", - замечает по этому поводу один писатель-рационалист. Я же этому нисколько не ужасаюсь; я гораздо больше удивляюсь тому, что у христиан так мало самопознания и что они не замечают того, что они по существу нисколько не отличаются от камчадалов. Они только тем отличаются от камчадалов, что они своему гневу по поводу суровости и грубости природы дают выход не как камчадалы, в ругательствах, а в действиях. Христиане выравнивают горы или по крайней мере проводят через них проходимые, удобные дороги; они бешеным потокам противоставят плотины или отводят их; короче говоря, они, сколько только могут, меняют природу согласно своему пониманию, для своей пользы. Однако каждое такое дело есть критика природы; я не снесу горы, если я предварительно не рассержусь на то, что она существует, не предам анафеме, не прокляну ее; тем, что я ее сношу, я только превращаю это проклятие в действие. Против постоянных бурных ветров, дающих камчадалам основание проклинать их виновника, христиане, правда, не открыли прямого средства борьбы, как и вообще воздушное царство всего менее познано и побеждено; но христиане знают другие средства, которые культура дает им в руки, чтобы предохранить себя от капризов климата. В Библии, правда, говорится: "оставайся в стране и честно прокармливай себя"; и, однако, христиане путешествуют, разумеется, в том случае, если "провидение" дало им для этого средства, ездят на воды, вообще в страны, где они находят лучший, для них более подходящий климат. Но если я покидаю какое-либо место, то я ею в действительности проклинаю, ругаю; я думаю или, быть может, сам говорю: здесь совсем проклятый климат; здесь я не могу дольше выдержать; здесь я погибну; итак, вон отсюда. Но когда христианин покидает свое отечество, временно или навсегда, то он практически отрицает тем самым свою веру в божественное провидение; ибо ведь это оно поместило его в этом месте, потому что оно сочло это место, несмотря на его неприятный и нездоровый климат или, вернее, благодаря ему, наиболее для него - христианина - подходящим и, стало быть, предопределило его жительство.