Лекции о сущности религии - [123]

К ЛЕКЦИИ ВОСЬМОЙ.

(6) У Геродота говорится, правда, лишь то, что козел публично соединился с женщиной, так что из этих слов остается неясным, добровольной или недобровольной жертвой животного сладострастия сделалась женщина. Но если к этому добавить, что случилось это в Мондесе, где козы и в особенности козлы почитались, где бог Пан изображался с лицом козы и с ногами козла и сам назывался Мендесом, то есть козлом, если к этому, далее, добавить, что это сочетание козла с женщиной считалось счастливым предзнаменованием - так, по крайней мере, переводят и объясняют многие и в самом деле неопределенное геродотовское выражение, - то не подлежит сомнению, что женщина исключительно из религиозного энтузиазма, то есть сверхгуманизма и сверхнатурализма, преодолела в себе эгоистическое и исключительное влечение женщины к соединению только с человеческой особью мужского пола; следовательно, из тех же мотивов, из каких Христос принес в жертву божественной бессмыслице веры свой человеческий разум, - "Я верю, потому что это нелепо", - она принесла в жертву священному козлу свою человеческую природу и свое человеческое достоинство.

К ЛЕКЦИИ ДЕВЯТОЙ.

(7) Впрочем, как известно, и христианская церковь принесла своей вере или, что то же, своему богу достаточное количество кровавых жертв. И если "христианское государство", а стало быть, и христианское уголовное судопроизводство является лишь креатурой христианской веры, то и по сей день христиане приносят своей вере, или - что, как сказано, одно и то же - своему богу, кровавые человеческие жертвы в лице каждого бедного грешника, которого они тащат на эшафот. Ведь известно же, судя, по крайней мере, по газетам, что "христианнейший" король прусский из одних только религиозных соображений отказался отменить смертную казнь!

(8) Когда, например, в 356 году в Риме свирепствовала заразная болезнь, то, как рассказывает Ливий в 5-й книге, устроено было впервые празднество "лектистерний", то есть обед богов, и праздновалось притом восемь дней, чтобы умилостивить богов. И эта щедрость распространялась не только на богов, но и на людей. Во всем городе были открыты двери, все предлагалось для общественного пользования, знакомые и незнакомые приглашались к столу, воздерживались от всяких процессов и споров, дружески беседовали даже с врагами, снимали с пленников их цепи. Когда же в 359 году в Рим пришло известие о том, что, наконец, после 10-летней осады взяты Веи, то по этому поводу, как рассказывает Ливий в той же книге, была такая чрезвычайная радость, что еще до решения сената все храмы были полны римских матерей, которые благодарили богов, и сенат распорядился, чтобы в течение 4-х дней в течение большего количества дней, чем в предыдущие войны - молились богам и благодарили их.

К ЛЕКЦИИ ОДИННАДЦАТОЙ.

(9) Так, ученый исследователь Э. Рет (Е. Roth) в согласии с моими собственными результатами, к которым я пришел только другим путем, говорит в уже указанном сочинении об египетском и зороастровском вероучениях: "Всем древним религиям обще то явление, что имена богов вначале были не чем иным, как простыми именами нарицательными, потому что они означали лишь вещи ветер, воду, огонь и т. п. - и понятие личного существа еще совсем с ними не было связано. Это понятие развилось лишь впоследствии и мало-помалу из тех свойств, которые приписывались божественному существу, и таким образом произошло его собственное имя от одного из тех прозвищ, которые первоначально прилагались в большом числе к божественному существу для обозначения его различных свойств. Чем ближе поэтому понятие бога стоит к своим исходным моментам, тем оно делается все более неопределенным, так что имя бога в конце концов растворяется в простом имени вещи или в слове, обозначающем свойство".

К ЛЕКЦИИ ДВЕНАДЦАТОЙ.

(10) Приведенная здесь цитата взята из примечаний Диониса Фоссия к сочинению Маймонида "Об идолопоклонстве". Тот смысл, в котором я ее здесь употребил, правда, не выражен там буквально, но если эту цитату сопоставить с другими, например с цитатами из книги Эйзенменгера о иудействе ^приведенными в "Сущности христианства", где буквально значится, что мир существует лишь ради иудейства, то. можно убедиться, что она имеет указанный смысл.

(11) Как нельзя вывести из монотеистического бога, как существа, от природы существенно отличного, многообразие природы и существующие вообще в ней различия, точно так же нельзя вывести из него в частности многообразие человеческой природы и существующие в ней различия с их последствием правом на существование различных религий. Из единства монотеистического существа, существующего в мыслях, следует лишь единство и одинаковость людей, а следовательно, и единство веры. Существующие в человеческой природе различия и ее многообразие, на которых основываются религиозная терпимость и индифферентизм, берут свое начало лишь из политеистического принципа чувственного воззрения. Что я не единственный человек, что кроме меня имеются еще и другие люди, это ведь говорит мне лишь чувство, лишь природа; внутренний же квакерский свет, бог, отличный от природы, сущность разума, отделенная от чувств, говорит мне лишь, что существую Я, один, и требует поэтому от другого человека, если бы таковой нашелся, чтобы он думал и верил, как Я, ибо перед реальностью монотеистического единства исчезает реальность различия, реальность другого, она лишь простая иллюзия чувств: "Все то, что не бог, есть ничто, то есть все то, что не есть Я, есть ничто". Если поэтому с верой в единого бога сочетается терпимость по отношению к инаковерующим, то в основе этого бога лежит многообразное и терпимое существо природы. "Натурализм, - говорит К. Ф. Бардт в своей "Оценке естественной религии" 1791 г., - по своей природе ведет к терпимости и свободе. Он ведь сам не что иное, как вера в субъективную истину" и так далее "Но сторонник положительной религии считает лишь свою веру истинной, потому что бог, мол, открыл ее ему, и не может, стало быть, равнодушно взирать на различия, потому что для него каждое различие есть отступление от того единственного, во что бог, как он полагает, приказал верить". "Могу ли я любить того, кого мои бог ненавидит и кого мои бог на веки вечные передал дьяволу?" Но что или кто является богом естественной религии? "Бог любви, который находит свое собственное блаженство в том, чтобы оказывать благодеяния своим созданиям и делать их счастливыми"... "Если бог есть любовь... в таком случае человеколюбец есть полное подобие бога". Но кто любит какое-либо существо, тот признает его индивидуальность. Кто любит цветы - любит все цветы, радуется их бесконечному разнообразию и дает каждому цветку то, что отвечает его индивидуальной природе. Но что является принципом, или причиной, этих бесконечных различий и индивидуальностей, раскрываемых перед нами чувствами? Природа, сущность которой и есть это разнообразие и индивидуальность, потому что она не духовное, то есть абстрактное, метафизическое, существо, как бог. Бог, разумеется, также изображается, как "бесконечное множество различий", но это множество заимствовано лишь от природы и ее воззрения. Что же такое, стало быть, бог естественной религии? Не что иное, как природа, но представленная в виде личного, чувствующего, благожелательного существа, не что иное, следовательно, как антропоморфизм природы. Должен я по этому поводу также заметить, что не только язычники, но и христиане - отнюдь не только пантеисты - постоянно соединяют природу с богом и даже их друг с другом отождествляют, то есть ставят природу на место бога. Вот несколько примеров. И. Барклай говорит в своем "Зерцале душ":