Лекции о сущности религии - [107]

И так же мало, как у человека имеется неограниченное влечение к знанию и совершенствованию, так же мало у него и неограниченного, ненасытного стремления к счастью, не могущему быть удовлетворенным никакими благами земли. Наоборот, человек, даже верящий в бессмертие, вполне довольствуется земною жизнью до тех пор, по крайней мере, пока ему хорошо живется, пока он не нуждается в самом необходимом, пока его не постигает какое-либо особое, тяжелое несчастье. Человек хочет только устранить беды этой жизни, но не хочет существенно иной жизни. "Гренландцы, например, помещают своих блаженных под море, потому что из моря они получают большую часть своей пищи. Там, - говорят они,- есть хорошая вода и изобилие птиц, рыб, тюленей и северных оленей, которых можно без труда поймать или даже найти заживо сваренными в большом котле". Перед нами здесь пример, образчик человеческого стремления к счастью. Желания гренландца не выходят за пределы его страны, его природы: он не хочет по существу других вещей, чем те, которые ему дает его страна; он лишь хочет, чтобы то, что она ему дает, было хорошего качества и в изобилии. Он и на том свете хочет продолжать ловить рыбу и тюленей. - То, что он собой представляет, не является для него ограничением, не является для него тяжестью; он не хочет выходить за пределы своего рода, из рамок своего положения и жизненного призвания, - он хочет лишь на том свете устроить себе более удобную и легкую ловлю. Какое скромное желание! Культурный человек, дух и жизнь которого не привязаны к ограниченному месту, как дух и жизнь дикаря, не знающего ничего другого, кроме своей страны, и разум которого не простирается дальше нескольких географических миль, имеет, разумеется, не столь ограниченные желания. Он желает - если оставаться при том же примере - потреблять животных и растения не только своей страны; он хочет удовлетворять свои потребности и продуктами самых отдаленных стран; его потребности и желания, по сравнению с потребностями и желаниями дикаря, бесконечны; и, тем не менее, они все же не выходят ни из границ природы земли, ни из границ природы человека. Но по существу своему желания культурного человека совпадают с желаниями дикаря; он не хочет небесных яств, о которых он ничего не знает;

он хочет лишь произведений земли; он не хочет упразднить еду вообще, но только потребление грубых произведений, всецело ограниченных данным местом. Одним словом:

разумное и сообразное с природой стремление к счастью не выходит из границ существа человека, из границ существа этой жизни, этой земли; оно хочет уничтожить лишь те беды, лишь те ограничения, которые действительно можно уничтожить, которые не необходимы и не принадлежат к сущности жизни.

Поэтому желания, выходящие из границ человеческой природы, или рода, как например, желание совсем не есть, вообще не зависеть от телесных потребностей, - суть воображаемые, фантастические желания, а стало быть, и существо, удовлетворяющее эти желания, и жизнь, в которой они находят себе удовлетворение, являются существом и жизнью воображаемыми и фантастическими. Наоборот, желания, не выходящие из границ человеческого рода, или природы, имеющие свое основание не в одном только беспочвенном воображении и неестественной взвинченности чувств, но и в действительной потребности и влечении человеческой природы, находят свое удовлетворение в границах человеческого рода, в ходе человеческой истории. Заключение о религиозном, или теологическом, потустороннем мире, о будущей жизни, в целях усовершенствования людей находило бы поэтому себе оправдание лишь в том случае, если бы человечество оставалось постоянно на том же месте, если бы не было истории, совершенствования, улучшения человеческого рода на земле, хотя и в этом случае подобное умозаключение, если бы даже и имело свое оправдание, не было бы все же на этом основании еще истинным.

Существует, однако, культурная история человечества:

ведь даже животные и растения с течением времени видоизменяются и культивируются до такой степени, что мы не можем даже найти и установить их прародителей в природе! Бесчисленное множество вещей, которых не умели и не знали наши предшественники, мы умеем и знаем в настоящее время. Коперник, на пример которого я уже ссылался, исходя из точки зрения антропологии, в моем "Вопросе о бессмертии", но который я не могу не повторить тут, ибо считаю его весьма поучительным, - Коперник еще на смертном одре скорбел о том, что ему в течение всей его жизни не пришлось ни разу увидеть планеты Меркурия, как он того ни желал и каких усилий к этому ни делал. Теперь астрономы видят в ясный день эту планету в свои превосходные телескопы. Так, в ходе истории, исполняются те желания человека, которые не являются воображаемыми, фантастическими. Так осуществится когда-нибудь и то, что является теперь только желанием, станет действительностью бесчисленное множество вещей, кажущихся невозможными исполненным предрассудков защитникам и сторонникам существующих верований и религиозных учреждений, существующих социальных и политических отношений; бесчисленное множество вещей, которых мы теперь не знаем, но узнать хотим, узнают наши потомки. Поэтому на место божества, в котором находят свое осуществление беспочвенные и безмерные желания человека, нам надлежит поставить человеческий род или человеческую природу, на место религии - образование, на место потустороннего мира над нашей могилой где-то там, в небесах, - потусторонний мир над нашей могилой тут, на земле, историческую будущность, грядущее человечества.